Станислав Ваупшасов - На тревожных перекрестках - Записки чекиста Страница 61

Комбат быстро поднял бойцов и передислоцировал их в укромное место. В тот же день батальон развернул операции по нарушению вражеских коммуникаций.

Я сказал комбригу С., что надо своевременно информировать командиров частей и личный состав о положении на фронте. Этак ведь недолго и в лапы франкистов угодить!

Но в целом 14-й корпус превосходно проявил себя в ряде сражений.

Одной из самых значительных операций народно-революционной войны была переправа через реку Эбро. Партизаны показали в ней образцы мужества и самоотверженности.

Когда войскам Франко и интервентов удалось выйти к побережью Средиземного моря, среди командного состава республиканской армии и членов правительства стали распространяться упаднические настроения. Начались разговоры, сводившиеся к тому, что все проиграно и дальнейшее сопротивление бессмысленно. Однако высокопоставленные паникеры недооценили боеспособности и героизма испанского народа, не желавшего складывать оружия перед фашистами. Огромную популярность в те дни приобрела крылатая фраза Долорес Ибаррури: "Лучше умереть стоя, чем жить на коленях". И республиканцы действительно сражались не на жизнь, а на смерть.

Во второй половине июля 1938 года все фронты облетела весть, поразившая даже тех, кто ожидал близкого падения республики. Части армии, во главе которой стояли народные полководцы Хуан Модесто и Энрико Листер, совершили, казалось бы, невозможное: они форсировали реку Эбро и расстроили планы мятежников не только на этом участке фронта, но и в общем ходе войны.

Осуществив смелый прыжок через одну из крупнейших рек Испании, республиканская армия разгромила ударные группировки врага и отвоевала у него более 300 квадратных километров территории на правом берегу. Переброска войск шла главным образом ночью по понтонным мостам. Я был на переправе и видел, с каким воодушевлением переходили на плацдарм части народной армии. Итальянские самолеты беспрерывно бомбили понтоны, с их деревянного настила не смывалась кровь убитых и раненых бойцов. Но приостановить наступательный порыв республиканцев не удалось.

Начались ожесточенные сражения, в ходе которых была восстановлена наступательная сила народной армии. Более четырех месяцев франкисты и интервенты, неся значительные потери, пытались заткнуть пробитую Листером и Модесто брешь. Враг сосредоточил в районе Эбро огромное количество войск и техники, против которой республиканские части почти ничего равноценного противопоставить не могли.

Во время этой битвы интервенты впервые применили огневой артиллерийский вал, сделавший невозможным дальнейшее продвижение республиканских войск. Создать же контрвал войска Модесто и Листера не имели возможности и вынуждены были постепенно отступать с захваченного ими плацдарма. Они держались на нем целых три месяца, и это уже был подвиг.

Накануне наступления в районе Эбро генштаб республиканской армии поручил партизанскому корпусу перебросить в тыл мятежников две бригады с заданием вести разведку, перерезать коммуникации противника, совершать диверсии, возбуждать панику.

Вместе с командиром и начальником штаба корпуса мы очень тщательно подготовили бригады к выполнению этой операции. И уже через несколько дней после переброски партизан на шоссе Сарагоса - Лерида на воздух стали взлетать автомашины с франкистскими солдатами и офицерами. Отдельные партизанские роты по ночам совершали сильные огневые налеты на автоколонны с войсками и боеприпасами вдоль трассы Уэска - Фрага.

Вражеский тыл не мог ни одного часа существовать спокойно. Сожженные машины, искореженные орудия и десятки трупов отмечали путь партизанских частей и подразделений. Непрерывно рвалась телефонная и телеграфная связь.

Обстановка менялась буквально каждую минуту, и надо было срочно принимать новые и новые решения и практически их осуществлять. Как и всюду, партизаны должны были сражаться в тесном взаимодействии с полевыми войсками.

Эбровская операция была подготовлена неплохо и проведена внезапно. Первые удары застали фашистов почти врасплох. Однако нерешительность республиканского командования, неумение развить наметившийся успех дали возможность мятежникам подбросить резервы и не только значительно ослабить результаты наступления, но и восстановить на правом берегу прежнее положение.

В этой битве особенно хорошо себя проявила 13-я Интернациональная бригада имени Домбровского. Домбровцы в числе первых переправились через реку Эбро и упорно сражались восемь суток без отдыха. Правительство республиканской Испании дало высокую оценку домбровцам и за безграничный энтузиазм и стойкость наградило бригаду высшим знаком воинского отличия - медалью "За храбрость".

Столь же мужественно дрались и многие другие соединения народной армии. Однако противостоять массированному наступлению мятежников и интервентов республиканцы уже не могли. Битва за Эбро шла к своему естественному концу. Генеральный штаб республиканской армии отдал приказ об отступлении. С горечью и ожесточением, с почерневшими и хмурыми лицами бойцы оставляли то, что недавно завоевали в тяжелых, кровопролитных боях, и переправлялись на левый берег Эбро. Сколько было потрачено усилий, сколько отдано прекрасных жизней и все напрасно!

А тут еще одна новость больно ударила по сердцу: премьер-министр республики Негрин объявил о своем решении отозвать с фронта все интернациональные бригады, которые объединяли к тому времени около 6 тысяч закаленных, испытанных бойцов из многих стран мира. Мы понимали, что решение испанского правительства было принято под воздействием международной обстановки, чтобы не дать повода империалистическим странам, в первую очередь Франции и Англии, предоставить мятежному генералу Франко и всей его клике права воюющей стороны. В этом случае он стал бы получать от фашистских держав во много раз большую военную помощь, что ускорило бы поражение народной армии. Мы это понимали, но от этого нам было не легче, так как уход интербригад с фронта означал его ослабление. Уезжали домой и советские добровольцы, воевавшие в республиканских частях. Оставались в Испании только наши военные советники, в их числе и я.

После отступления правительственных войск на левый берег Эбро я получил указание вылететь на отрезанную франкистами территорию в Валенсию и Мадрид. В штабах эта изолированная часть республики именовалась центрально-южной зоной. Понимая весь риск этого путешествия, я решил было лететь без своего друга и переводчика Науменко и забежал проститься с его семьей. Но жена Павла Мерседес, узнав в чем дело, неожиданно со всей горячностью испанского темперамента ополчилась на меня. Из ее сумбурной и страстной речи, сопровождаемой жестикуляцией, можно было понять, что она будет стыдиться, если ее муж, Павел Науменко, в столь трудный момент оставит Альфреда, забыв, что Альфред приехал из Москвы, чтобы защищать испанский народ от фашистов.