Людмила Бояджиева - Житие и страсть Жоржа Сименона Страница 61

Сименон покупает дочери большую квартиру в Париже в новом квартале на бульваре Мадлен, где она сможет жить со свом юным другом. Мари — Джо больше не думает о литературе и рисовании — она решила посвятить себя театру. Для этого надо учиться на дорогостоящих курсах актерского мастерства, которые берется оплачивать отец. Он рассказал дочери о принятом им обязательстве выплачивать детям содержание до 26 лет. И добавил:

— Впрочем, в отношении тебя ограничения в возрасте не будет. Главное для меня, что бы ты была счастлива.

ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ. ПОСЛЕДНИЙ ПРИЮТ. ВРЕМЯ ПОРОЩАНИЙ

1

Здоровье Сименона оставляет желать лучшего. Волнения последнего десятилетия не прошли даром. Этот сильный человек, одним ударом кулака разбивавший в щепы деревянную дверь в соревнованиях с нормандскими моряками, чувствует себя беспомощным. Его мучают бронхиты, воспаление простаты. Врачи пичкают его антибиотиками и успокаивающими таблетками. Он не хочет выглядеть перед детьми развалиной и старается держаться бодро. Летом дети отправляются в дальние путешествия: Пьер со своей гувернанткой Йоле совершают путешествие на Канарские острова и в Северную Африку. Марк уехал в Канаду и Венесуэлу. Джонни учится в Калифорнии. Мари — Джо навещает отца несколько раз — она бодра и полна планов на будущее. У Сименона успокаивается душа. Он может подумать о своем здоровье. Летом в сопровождении Терезой он ложится в прекрасную клинику с видом на озеро и Альпы.

В сентябре, вернувшись в Эпаленж, Сименон спускается в свой кабинет, что бы приготовить желтый конверт для нового романа. Пишет имя главного персонажа — Виктор. Делает еще несколько заметок, как делал это уже было двести двадцать раз. Теперь надо подумать о щелчке — отправной точке, которая даст толчок сюжету. Но щелчок, который начинает двигать сюжет, заставляя главного персонажа выявить все свои возможности — не происходит. В голове пусто, словно кончился заряд в батарейке. Не начав главы, Сименон отправляется обедать.

На следующий день он все же старается подумать, как обычно, об отправной точке.

Но во второй половине дня звонят из банка: Дениз требует проверки всех поступлений и расходов их общего семейного счета. В смятении он зовет Терезу:

— Дениз приступает к программе, о которой не раз говорила мне: «Я уничтожу тебя! Я сломаю твое перо»

— Не надо сейчас думать об этом. Просто пора отдохнуть. — Тереза, как всегда спокойна, умело скрывая свое волнение.

— Знаешь, я, наверно, больше не буду писать. — Жорж виновато опустил глаза. — Дениз добилась своего, отныне она — мадам Жорж Сименон — выпустит мемуары, стараясь раздавить меня окончательно. Разве не мечтала она с давних пор стать моей вдовой и занять место в пресловутом обществе «вдов, живущих славой покойного мужа»?

— Жорж, ты писатель, которого знает и любит весь мир. А она — вздорная, больная женщина. Не надо бояться ее угроз и думать о них. Ты выше этого.

— Я не могу не думать. Я чувствую, что моя жизнь становится совсем другой. Мне так больно, Тереза…

За ужином Сименон сообщает Терезе о принятом решении:

— Мы покидаем Эпаленж. На этот раз не на время путешествий. Навсегда. Этот дом, задуманный для большой семьи, велик для нас с тобой и тринадцатилетнего Пьера со своей верной Йоле.

— Ты верно решил — здесь слишком пусто. И много «теней» прошлого. Не печалься, нам будет уютно и в более скромном жилище.

«Когда обрывались нити, связывающие меня с местом, меня охватывало лихорадочное нетерпение обустройства нового гнезда. Довольно быстро нам находят квартиру в Лозанне на восьмом этаже новой башни в конце авеню Кур. Из каждого окна открывается панорама на парк, виден порт и озеро».

В квартиру перевозят часть мебели из Эпаленжа. Остальную мебель, картины безделушки, большую часть библиотеки, Сименон отправляет на склад. Он действует как всегда решительно. С наслаждением ремонтирует и обставляет жилища и с удовольствием покидает их. Тижи уже давно живет в «бабушкином домике» в Нелье, который они с такой любовью и энтузиазмом превращали в «родовое гнездо». Там часто гости Марк с женой, детьми и Буль.

Сименон испытывает чувство облегчения, отказавшись от жизни в огромном и почти пустом доме. Это дом несбывшихся надежд, дом тревог и нагрянувших бед. Ему нынешнему, утратившему былые силы и энергию, хочется покоя, уюта рядом с милой, верной Терезой. Есть в этой резкой перемене настроения и толика раздражения на неудавшиеся попытки ублажить жену буржуазной роскошью — дворцами, автомобилями, дорогими вещами, роскошными апартаментами. В один день он продает пять своих автомобилей, увольняет садовника, повара, горничных, секретариат. Игры в хозяина поместья закончены.

«У меня спасительное ощущение того, что я возвращаюсь к самому себе, в рамки соответствующие теперешним моим меркам. Я до того убежден в том, что не являюсь больше профессионалом литературы, что поручаю Эткен заменить на моих официальных документах, в том числе и на бельгийском паспорте, устаревшую пометку «романист» на более близкую к действительности «без определенных занятий»»

Впервые в жизни Сименон признается себе, что устал от письменного стола. Его фантастическая писательская активность, сопровождавшая метра детектива при любых обстоятельствах, внезапно иссякла. Ему уже нечего доказывать миру, нечего ждать от него и…не о чем рассказать? Так он думает и, к счастью, ошибается.

2

Решения Сименона всегда скоры и безоговорочны — он не раз круто менял «маршрут» своей жизни.

Жорж принимает лозаннского журналиста, числящегося среди его друзей, и сообщает об отказе от активной литературной деятельности. Вышедшая с интервью Сименона статья, вызывает сенсацию, ее подхватывают все информационные агентствами мира:

«Сименон больше не пишет!», «Прощание с Мегрэ», «Смерть вдохновения»!

Сименона никогда не волновали отзывы прессы, не смущают и на этот раз: он чувствует, что поступил правильно.

Семидесятилетний юбилей Сименон с Терезой отмечают в новой, светлой и удобной шестикомнатной квартире. Он приобретает простенький магнитофон и в тот же вечер начинает диктовать, не думая о том, будет ли когда–нибудь публиковаться эти заметки. Потребность регулярно выражать свои мысли изменила форму. Теперь он не сочиняет сюжеты, а высказывает лишь то, что касается его самого. И не пишет — а просто говорит, сидя за столом, перед включенным Терезой магнитофоном. Она тихо меняет пленки, чтобы не прерывать долгий монолог Жоржа. Она — единственная слушательница его исповеди.