Анна Федорец - Савва Морозов Страница 62

— Лезут-с ко мне-с с делами-с, которые-с меня нисколько не касаются и еще менее интересуют-с… — презрительно возмущался сам Савва Тимофеевич на чересчур уже усердное превращение его в повсеместного «мужа совета». — Какое мне дело-с? Я даже и не служу-с нигде-с. Как будто-с мало-с там у них своего начальства-с?.. Вон, Баранов уже запрег-с меня пожарную команду смотреть-с… Ну, что же-с? Смотрел-с: очень скверная команда-с…

Немного людей в России слышали столько лести, как Савва Морозов в эти дни своего «политического» успеха, который множеству людей представлялся почему-то необыкновенно решительным и прочным. Опять, впервые после смерти знаменитого московского городского головы Н. А. Алексеева, пошли по купечеству слухи-мечты о новом министерстве торговли с министром из купцов… А министром из купцов кому же иному быть, как не Савве?

— Да ведь по старой вере он, — с тоскливым сомнением возражали наиболее умеренные из поклонников.

Энтузиасты же и этот аргумент отражали:

— Савва понажмет, так замирятся!»[267]

Иными словами, во время нижегородских событий 1896 года влияние Морозова как представителя российского «третьего сословия» было колоссальным. В его лице купечество уже не скрывало своих претензий на политическую власть. Велико было и его личное участие во всех этих событиях.

Последним по времени проведения, но не по важности для ярмарочного купечества был 4-й Всероссийский торгово-промышленный съезд. Он проходил на протяжении двух недель, с 4 по 17 августа. В работе Нижегородского съезда приняли участие около тысячи человек. По сравнению с предшествующими «этот съезд уже имел значительное представительство промышленников, но все-таки еще чиновники и интеллигенция были на первом плане».[268] Одним из его наиболее активных участников был председатель ярмарочного комитета С. Т. Морозов.

Помимо общего вопроса — насколько правительственные меры помогают развиваться различным отраслям русской промышленности — обсуждалось три частных.[269] Один из этих частных вопросов — о понижении таможенных пошлин на земледельческие машины и орудия, а также на чугун, железо и сталь — вызвал острейшую дискуссию. По словам П. А. Бурышкина, «на этом съезде вопрос о пошлине на сельскохозяйственные орудия занимал одно из центральных мест, что дало повод опять вернуться к спору, привычному для России XIX века: земледельческая ли страна Россия и нужно ли в ней создавать или поощрять развитие промышленности». Отношение к тарифной политике разделило участников съезда на два противостоящих лагеря, в каждый из которых входили и купцы, и ученые с мировым именем, и заинтересованные в решении вопроса чиновники.

Один из этих лагерей представляли «промышленники». Они считали, что Россия должна уменьшить экспорт сельскохозяйственной продукции и, таким образом, обрести независимость от Запада. Сделать это, по мнению промышленников, можно было лишь при одном условии — если государство сделает упор на развитие различных отраслей промышленности и поддержит частные начинания в этой сфере. К примеру, промышленники считали необходимым делать земледельческие машины и орудия на российских заводах, которые необходимо ограждать от конкуренции с европейскими производителями. В 90-х годах XIX века это была трезвая позиция. Не зря Морозов на собственном производстве создал отдельный механический завод, четко придерживаясь принципа: «Прежде заказа каких бы то ни было машин на стороне, заведующие должны спросить механический завод, не возьмет ли он исполнить эту машину у себя».[270]

Другой лагерь объединял так называемых аграриев, которые представляли интересы крупных землевладельцев и производителей зерна и потому не были заинтересованы в уменьшении экспорта сельскохозяйственной продукции. «Характерно то, — писал Бурышкин, — что «лидерами» были не землевладельцы и не фабриканты, а интеллигенты-представители науки. Аграриев возглавлял профессор Л. В. Ходский,[271] а промышленников профессор Д. И. Менделеев, но промышленники выставили уже ряд серьезных ораторов, умевших говорить и знавших, что хотят сказать. Таковыми были: представитель горнопромышленников Юга Н. С. Авдаков, представитель Москвы С. Т. Морозов… и Г. А. Крестовников. Когда зашла речь о защите сельского хозяйства, то последний заметил, что «здесь вовсе не сельскохозяйственный съезд, а торгово-промышленный», на что Ходский, играя словами, заявил, что сельскохозяйственная промышленность имеет право на внимание съезда, как и всякая другая ее отрасль».[272]

По словам Амфитеатрова, и промышленники, и аграрии были одинаково сильны. «Общество… восторженно рукоплескало всякому выражению протеста. В моде был бунтующий капитал под командою Саввы Морозова. В моде был профессор Ходский, в стенах самой выставки прочитавший доклад, которым в пух и прах разнес торгово-промышленную политику Витте и неудачный ее нижегородский смотр: бунтующая наука!»[273] Тем не менее победу на съезде одержали аграрии. 10 августа, выступая в прениях, «от торгово-промышленной группы С. Т. Морозов заявил протест против некоторых решений, принятых съездом». Савва Тимофеевич потребовал занести в резолюцию съезда решение, выдвинутое аграриями, но при этом оформить точку зрения промышленников как отдельное мнение.

На заключительном общем собрании съезда Морозов выступил с особым заявлением. Он говорил от лица ярмарочного купечества: «С тех пор как среди ярмарочного купечества сделалось известным постановление II отдела съезда, а затем и общего собрания по вопросу о пошлинах на земледельческие машины, чугун и железо, ко мне стали поступать сначала медленно, а в последние дни в большом количестве заявления от торгующих с просьбой дать им возможность высказаться, что они с постановлением, сделанным здесь, не согласны и не разделяют тех мнений, которые здесь были высказаны. Вследствие этого Ярмарочный комитет назначил обсуждение вопроса об этих пошлинах имеющим быть в конце нынешнего месяца общим собранием уполномоченных ярмарочного купечества».[274] Действительно, коммерческие круги рассматривали итоги предпринимательского форума с большим пристрастием, отстаивая позиции главы ярмарочного комитета.

В итоге Савва Тимофеевич вновь проявил себя гибким политиком. В один из последних дней съезда, когда его позицию уже нельзя было изменить, Морозов заручился поддержкой Витте. 16 августа 1896 года ярмарочное купечество давало обед в честь Сергея Юльевича — главного устроителя выставки 1896 года. О том, насколько для Морозова был важен этот обед, говорит следующий факт: к концу лета цены на торжественные обеды «…дошли до баснословия какого-то. На выставке подписные обеды, начавшись чуть ли не скромными пятью рублями с лица, выросли, усердием и соперничеством купечества, к концу лета в нелепые суммы, как 45 рублей — обед Витте… причем распорядительствовавший им Савва Морозов потом признавался, что еще доплатил от себя по 40 рублей на каждый прибор».[275]