Виктор Андриянов - Косыгин Страница 63

Сатин красный.

Янги-Юльский район.

Из 17 председателей колхозов 8 бывших снятых секретарей райкомов.

Келесский район.

5000 лошадей. Только 200 повозок. Удобрения не перевозят из-за транспорта».

Выразительные штрихи, не так ли?

Продолжаем листать «хлопковый» блокнотик:

«Зябь поднимают, а затем 50 % весной перепахивают из-за отсутствия борон. Ферганская область в прошлом (1950 г. — В. А.) подняла 50 % зяби, а весной 50 % вновь перепахала.

Нужно дать бороны, горючее…

Одна из крупных причин поздней заготовки хлопка — это срыв зяби. В результате теряются лучшие дни заготовок сентября, снижается урожайность. Вина — звенья. Тракторов и техники достаточно.

…Задолженность по 1951 году нужно списать в феврале, т. к. уменьшение премиальных) надбавок с 200 % до 150 %. Эти вопросы нужно решить.

…Переход на новую систему орошения без проектов и смет. Нужно качественные вопросы поставить в основу. В этом деле спешка не нужна».

Так формировался взгляд Косыгина на проблемы хлопка. Да, «советское хлопководство идет по пути подъема, — скажет он через год, выступая с трибуны XIX съезда КПСС (октябрь 1952 г.), и предложит целую программу «большого роста производства хлопка-сырца», развития льноводства… И через пару лет дополнит ее продуманными предложениями об «экономической целесообразности и перспективности изготовления множества промышленных изделий из искусственного сырья и всевозможных видов синтетики».

При этом Алексей Николаевич подчеркивал, что термин «заменитель» не всегда правильно понимается. Речь идет о материалах, которые «не только не уступают по своему качеству натуральному сельскохозяйственному сырью, но зачастую позволяют изготовлять товары, отличающиеся более высоким качеством и наиболее полно отвечающие запросам населения».

…Среди 48 предприятий, на которых обкатывалась экономическая реформа, была московская кондитерская фабрика «Красный Октябрь». Директор фабрики Анна Андреевна Гриненко, Герой Социалистического Труда, оставила очень интересные воспоминания:

«Началась подготовка к реформе. Конечно, Алексей Николаевич, по моему глубокому убеждению, прежде всего сам в себе выстрадал эту реформу. Он приглашал нас, директоров предприятий, советоваться, и мы обращались к нему по любым вопросам. Собирались, скажем, у него в кабинете. По одну сторону садились директора московских предприятий — Гриненко, Громов, Бородин, Сергучев и другие. Рядом были наши главные экономисты. По другую сторону — ученые. Скрывать нечего, были среди них и такие теоретики, которые в жизни ни одной накладной в руках не держали. Начинался разговор. Они свое, мы — свое. Алексей Николаевич всегда говорил «науке»:

— Подождите, вы потом будете подводить теоретическую базу, давайте сейчас послушаем тех, кому осуществлять реформу, они лучше знают все потребности производства».

В ходе этих «посиделок», в спорах и поисках отрабатывались многие конкретные предложения, постепенно утверждался «переход от показателя валовой продукции к показателю по реализации».

«Я не раз бывала на заседаниях Президиума Совета Министров СССР, когда обсуждали переход к экономической реформе. На одном из заседаний выступил Василий Николаевич Доенин, министр машиностроения для легкой и пищевой промышленности и бытовых приборов СССР.

— Алексей Николаевич, — сказал он, — а почему мы должны подводить итоги выполнения плана по выручке на расчетном счете? Разрешите нам считать не по выручке, а по выписке документов — вагон ворота прошел, значит, план выполнен.

Доенина поддержали, выступал еще кто-то из министров. Косыгин слушал. Знаете, как он умел слушать? Потом встал и говорит:

— Я что-то не понял, где я присутствую — на Совете Министров, там, где заседает правительство, или на профсоюзном собрании? Ведь как мы пришли к реформе? Мы вынуждены были пойти на нее, когда из рубля при Хрущеве сделали гривенник и на этом, на округлении цен, мы свели концы с концами. Да, вы отгрузите вагон, а мы не знаем, оплатят вам его заказчики или нет. Вы что, предлагаете теперь гривенник превратить в копейку? Народ нам больше не простит.

И сел. И все. Вопрос был снят».

Глубокие, аргументированные свидетельства о том, как проходила «реформа без шока», привел в своих книгах Владимир Кузьмич Гусев.

…Появилась возможность оплаты (3–9 % в год) за использование основных производственных фондов: зданий, станков, транспорта и т. п., которую государство установило для хозрасчетных предприятий. Соответственно, появилась и возможность сделать выгодными и расширение производства, и закупки нового оборудования, и модернизацию.

…Предприятия, которые в значительной мере обновили свои основные фонды, получали солидные льготы по платежам различных налогов. А вновь созданные, без привлечения бюджетных средств, производственные мощности вообще освобождались от уплаты за производственные фонды. Они как бы на два года оставались собственностью самого предприятия, а лишь потом становились общенародным достоянием.

…Освобождались от всевозможных платежей строящиеся и только что начавшие работать подразделения. Но тут был особый нюанс: сроки для освоения нового были строго ограничены, а потому предприятия оказывались финансово заинтересованными в быстрейшем выведении их на предельную мощность. В таком случае больше дохода можно было получить «для себя» до окончания льготного срока.

…Стало выгодно улучшать уже имеющееся оборудование. Причина простая: плата за модернизированный станок или усовершенствованную машину оставалась прежней, а продукции (денег) они давали больше. Предприятиям было разрешено создавать фонды развития производства. Уже не только для коллективов, а для конкретных людей появились «хрустящие» стимулы, которые каждый для себя легко вычислял.

…Работу предприятия стали оценивать не по произведенной, а по уже проданной продукции — это было одним из принципиальных нововведений.

Таков, напомню, взгляд на реформу с точки зрения предприятия — Энгельсского комбината химического волокна. «Впервые мы, начальники цехов, инженеры, бригадиры, рабочие, — оценивает те годы Владимир Кузьмич Гусев, — почувствовали, что стали единым коллективом, заинтересованным в результатах своего труда. У предприятия появились деньги и их начали считать. Появились совершенно новые вопросы: что делать с прибылью?»