Алекс Громов - Нарком Берия. Злодей развития Страница 63

Флеров так и поступил, отправив послания и вождю, и председателю Научно-технического совета при Государственном комитете обороны Кафтанову.

Фрагмент первого письма Флерова

…Один из возможных технических выводов — ядерная бомба (небольшая по весу), взорвавшись, например, где-нибудь в Берлине, сметет с лица земли весь город. Фантастика, быть может, но отпугивать это может только тех, кто боится всего необычного, из ряда вон выходящего.

…Имеются сведения о том, что в Германии институт Кайзера Вильгельма целиком занимается этой проблемой. В Англии тоже, по-видимому, идет интенсивная работа. Ну и основное — это то, что во всех иностранных журналах полное отсутствие каких-либо работ по этому вопросу… На этот вопрос наложена печать молчания, и это-то является наилучшим показателем того, какая кипучая работа идет сейчас за границей. Нам в Советском Союзе работу нужно возобновить… У нас в Союзе, здесь, в этом вопросе, проявлена непонятная недальновидность…

…Нужно все время помнить, что государство, первое осуществившее ядерную бомбу, сможет диктовать всему миру свои условия…»

Дошло ли это письмо до Сталина, неизвестно, а Кафтанов не ответил. Тогда Флеров сумел выступить с докладом перед Курчатовым, Хлопиным и другими учеными, но реакция опять была близка к скептической. В апреле 1942 года Флеров написал Сталину второе письмо: «Дорогой Иосиф Виссарионович! Вот уже 10 месяцев прошло с начала войны, и все это время я чувствую себя, и действительно очутился, в положении человека, пытающегося головой пробить каменную стену. В чем я ошибаюсь? Переоцениваю ли значение «проблемы урана»? — нет, это неверно… Решение задачи приведет к появлению ядерной бомбы, эквивалентной 20–30 тысячам тонн взрывчатого вещества, достаточного для уничтожения или Берлина, или Москвы в зависимости от того, в чьих руках эта бомба будет находиться… Есть сведения, что этим вопросом, по-видимому, усиленно занимаются за границей… Однако этот вопрос либо замалчивается от Вас, либо от него просто отмахиваются: уран — фантастика, довольно с нас фантастики, кончится война — будем на свободе заниматься этим вопросом…»

Основным виновником замалчивания, воспринимающим идею атомной бомбы как фантастическую, Флеров называл академика Иоффе, хотя и оговаривался, что не думает, будто тот занимается сознательным саботажем. «Но, однако, объективно подходя к вопросу, его поведение близко к самому настоящему преступлению», — писал Флеров. Но ответа он снова не получил.

Однако 11 февраля 1943 года вышло постановление ГКО о начале практических работ по созданию атомной бомбы. Общее руководство поручалось заместителю председателя ГКО Молотову. Непосредственным руководителем атомного проекта стал Игорь Курчатов.

Работы вроде бы начались. Но прошло больше года (а с момента выхода распоряжения ГКО так и целых два), а результатов не было. И вот осенью 1944 года один из доверенных сотрудников Берии В. Махнев провел проверку ситуации в этой отрасли и обнаружил, что реальное состояние проекта сильно отличается в худшую сторону от того, что было предписано официальными планами.

7 ноября 1944 года, несмотря на праздничный день советского календаря, Берия представил Сталину неофициальный пока доклад о состоянии атомного проекта: «За два истекших года из-за недостаточного внимания к этому вопросу и плохого материально-технического оснащения геолого-разведочных партий разведка урановых месторождений почти не сдвинулась с места».

Почему работа шла в режиме «почти ничего не делается»? Можно предположить, что мысль о фантастичности такого супероружия довлела над многими участниками проекта на первой его стадии. Одно дело — срочно разрабатывать новую пушку, танк или боевой самолет или доводить до ума опытные их образцы. Другое — нащупывать путь в совсем неведомое, в мир, который пока ассоциировался разве что с чудаковатыми изобретателями из поздних романов Жюля Верна. Недаром вышеупомянутый Флеров жаловался в письме к вождю, что в ответ на свои слова о возможности создания ядерного оружия он слышал в ответ от старших собратьев по науке: мол, эта перспектива выглядит слишком хорошо, чтобы быть реальной.

После этого доклада самому Берии было дано поручение разработать новый проект постановления о работах «по урану», чем он немедленно и занялся.

Работы по бомбе резко ускорились после того, как стало ясно, что это не фантастика. 24 июля 1945 года во время Потсдамской конференции президент Соединенных Штатов Трумэн сообщил Иосифу Сталину, что США теперь имеет новое оружие «необыкновенной разрушительной силы». Советский лидер выслушал, вежливо улыбнулся, но более никак не прореагировал. Британский премьер-министр Черчилль, знавший, что речь идет об атомной бомбе, незадолго перед тем успешно испытанной на полигоне в Лос-Аламосе, счел такое отсутствие интереса верным признаком полной неосведомленности Сталина относительно темы разговора. Но на самом деле вождь СССР все прекрасно понял, более того — он уже знал о взрыве, поскольку получил соответствующий доклад Берии. «Было это там же, в Потсдаме, в период работы конференции глав великих держав, — вспоминал Серго Лаврентьевич. — Разговор состоялся в присутствии генерал-полковника Серова. От него я и знаю все эти подробности. Прибыли люди из разведки, у которых уже были на руках материалы, связанные с испытаниями первой атомной бомбы. Доложили отцу. Отец, в свою очередь, тут же доложил Сталину. Иосиф Виссарионович был очень недоволен. Раздражение понятно, американцы нас опередили… Естественно, в довольно резкой форме поинтересовался, как обстоят дела у нас. Отец доложил, что нам потребуется еще год-два… рассказал, в частности, что сам плутоний уже получен, полным ходом идут работы над конструкцией самой бомбы. И тем не менее, сказал отец, при самых благоприятных обстоятельствах раньше ничего у нас не получится… Возвратившись с заседания, Сталин никаких разносов никому не устраивал, как рассказывают, а лишь дал указание моему отцу подготовить предложения по форсированию этих работ».

«Государственный Комитет Обороны

Постановление № 9887 от 20 августа 1945 года

Москва, Кремль

I. О Специальном комитете при ГОКО Государственный Комитет Обороны постановляет: организовать при ГОКО Специальный комитет в составе тт.:

1. Берия Л. П. (председатель). 2. Маленков Г. М. 3. Вознесенский Н. А. 4. Ванников Б. Л. (зам. председателя). 5. Завенягин А. П. 6. Курчатов И. В. 7. Капица П. Л. 8. Махнев В. А. 9. Первухин М. Г.

2. Возложить на Специальный комитет при ГОКО руководство всеми работами по исследованию внутриатомной энергии урана… а также строительство атомно-энергетических установок и разработку и производство атомной бомбы.