Усама ибн Мункыз - Книга назидания Страница 63

Я уже говорил выше о некоторых удивительных сновидениях и упомянул в своей книге, озаглавленной [279] «Книга снов и сновидений», имена тех, кто рассказывает о снах. Я сообщил то, что говорится о снах и о времени сновидений, и привел изречения о них мудрецов, подтвердив их слова выдержками из стихов арабов. Я распространился на эту тему и исчерпал предмет, так что нет нужды упоминать здесь о чем-либо подобном, но мне вспомнился один такой рассказ; я нашел его интересным и записал здесь.

У моего деда Садид аль-Мулька Абу-ль-Хасана Али ибн Мукаллада ибн Насра ибн Мункыза [30], да помилует его Аллах, была невольница по имени Лулуа, которая воспитала моего отца Маджд ад-Дина Абу Саляму Муршида ибн Али [31], да помилует его Аллах. Когда он вырос и переселился из дома своего отца, она уехала с ним, а когда я появился на свет, эта старуха воспитывала меня, пока я не вырос. Я женился и переехал из дома моего отца, да помилует его Аллах, и она уехала со мной; у меня родились дети, и она воспитала их. Она была праведная женщина, да помилует ее Аллах, постилась и подолгу стояла на молитве.

Время от времени у нее бывали колики. Однажды с ней случился припадок, усилившийся до того, что она лишилась сознания, и ее состояние сочли безнадежным. Она правела так два дня и две ночи, а потом пришла в себя и сказала: «Нет Бога, кроме Аллаха! В каком я была удивительном состоянии! Я встретила всех наших покойников, и они рассказывали мне удивительные вещи и между прочим сказали: „Эти колики не будут уже возвращаться к тебе“.

Старушка прожила после этого долгое время, и колики уже не возобновлялись. Она прожила так долго, что приблизилась к ста годам, но тщательно совершала молитвы, да помилует ее Аллах.

Однажды я вошел в ее комнату, которую отвел ей в моем доме. Перед ней стоял таз, и она мыла полотенце для омовений при молитве. «Что ты делаешь, матушка?» – спросил я. «О сынок, – ответила старуха, [280] – они брали полотенце в руки, а руки у них пахнут сыром. Сколько я ни мою это полотенце, оно продолжает пахнуть сыром». – «Покажи мае мыло, которым ты моешь», – сказал я, и она вынула его из полотенца, и оказалось, что это кусок сыра. Она думала, что это мыло, и чем больше терла это полотенце сыром, тем больше оно издавало запаху. «О матушка, – сказал я ей, – это кусок сыра, а не мыло». Она взглянула на него и сказала: «Ты прав, о сынок, а я думала, что это мыло».

Да будет прославлен Аллах, правдивейший из говорящих, который сказал: «Кому мы даем долгую жизнь, у того переворачиваем его внешний вид» [32]. Пространность влечет за собой скуку, а событий и происшествий больше, чем можно сосчитать. Страстное стремление к Аллаху, великому и славному, наступает перед последним путешествием, когда жаждешь здоровья на время оставшейся жизни, милости и снисхождения Аллаха при наступлении кончины. Аллах, да будет ему слава, – великодушнейший из всех, кого просят, и ближайший исполнитель надежд. Да будет слава Аллаху единому, и да будет его молитва и привет над господином нашим Мухаммедом и над его родом.

ПРИБАВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

ОХОТНИЧЬИ РАССКАЗЫ

«Аллаху принадлежит одна моя сторона, которой я не погублю; другая – принадлежит забавам и празднествам».

Я упомянул о случайностях войны и о тех бедствиях, сражениях и опасностях, которых я был свидетелем, поведал о том, что пришло мне на память и о чем не заставило забыть время и его течение, ибо моя жизнь затянулась. Я живу в одиночестве и в отдалении от мира, а забывчивость – давнее наследие отца нашего Адама, да будет над ним мир.

Я посвящу особый отдел воспоминаниям об охоте, ловле и охотничьих птицах. Сюда относится то, что я наблюдал в Шейзаре в начале жизни, затем – с царем эмиров агабеком Зенги ибн Ак-Сункаром, да помилует его Аллах, затем – в Дамаске с Шихаб ад-Дином Махмудом ибн Тадж аль-Мулуком, да помилует его Аллах, затем – в Мисре, затем – с аль-Малик аль-Адилем Нур ад-Дином Абу-ль-Музаффаром Махмудом, сыном атабека Зенги, да помилует его Аллах, затем – в Диярбекре с Фахр ад-Дином Кара-Арсланом ибн Даудом ибн Ортуком, да помилует его Аллах. [284]

ОХОТЫ С ОТЦОМ

То, что было в Шейзаре,– это охота с моим родителем, да помилует его Аллах; он страстно любил охоту и увлекался ею и охотничьими птицами, не считая чрезмерными всех своих трат на эту забаву. Охота была его развлечением. У него не было другого дела, кроме сражений, войны с франками и переписывания книги Аллаха, великого и славного, когда он кончал с делами своих товарищей.

Он постоянно постился, да помилует его Аллах, и усердно предавался чтению Корана; охотясь же, он поступал так, как гласит изречение: «Дайте отдых вашим сердцам, и они сохранят память об Аллахе». Я никогда не видел ничего подобного его способу охоты и его распорядительности. [285]

ОХОТЫ С АТАБЕКОМ ЗЕНГИ

Я присутствовал при охоте царя эмиров атабека Зенги [1], да помилует его Аллах, у которого было много охотничьих птиц. Мы подвигались вдоль рек, а сокольничие ехали впереди нас с соколами, чтобы пускать их на водяных птиц. Они били в барабаны по установившемуся обычаю, и соколы ловили тех, кого ловили, и упускали тех, кого упускали. За ними держали горных кречетов на руках у сокольничих, и, когда сокол бросался на птиц и упускал их, на птиц выпускали горных кречетов, хотя бы птица и была уже далеко. Они все-таки догоняли и ловили. Их пускали в погоню за куропатками, и они настигали их уже во время подъема по склону горы и ловили. Быстрота их полета поистине удивительна. Однажды я находился с атабеком, когда мы были на болоте в окрестностях Мосула и проходили через заросли. Впереди атабека был сокольничий, на руке у которого сидел ястреб. Взлетел самец рябчик, и сокольничий спустил ястреба на него. Тот поймал рябчика и снизился. Когда он был на земле, рябчик вырвался из его когтей и взлетел. Но когда он был высоко, ястреб взлетел за ним, захватил его и спустился, держа уже крепко.

Я неоднократно видел атабека, когда он охотился за дикими зверями. Когда загон закрывали и там собирались [286] дикие звери, никто не мог войти в загон, а когда какой-нибудь зверь выходил, в него бросали стрелы. Атабек был одним из лучших стрелков; когда к нему приближалась газель, он пускал в нее стрелу, и мы видели, что она точно спотыкается и падает, а потом ее приканчивали. В каждую охоту, при которой я присутствовал, он посылал ко мне со слугой первую газель, которую убивал.

Однажды я присутствовал на его охоте, когда загон уже был закрыт. Это происходило в области Ниоибина [2] на берегах аль-Хирмаса [3]. Палатки уже были разбиты, и звери добрались до них. Слуги атабека вышли с палками и дубинами и перебили большое количество. В загоне оказался волк; он прыгнул в середине круга на газель, схватил ее и припал к ней. Его убили, когда он был над ней.