Тамара Леонтьева - Лихачев Страница 63

Нельзя сказать, что замысел Лихачева перевести на конвейер производство минометов и ППШ показался Акопову обнадеживающим, по Лихачева он успокоил:

— Давай рискнем. Я знаю твой принцип — не останавливаться.

— Да ведь не мирное время.

— Вот именно. А в военное время это особенно важно.

Назавтра Лихачев улетел в Миасс, а оттуда в Москву. Он собирался все же выступить на партактиве Пролетарского района, его выступления ждали. Но пи присутствовать, пи выступать на активе ему не пришлось. Он должен был срочно вылететь в Шадринск.

Может быть, и к лучшему. Зачем шуметь раньше времени?

С такими мыслями Лихачев садился в самолет для того, чтобы лететь в Шадрипск, и был даже рад, что ему не придется выступать на активе района в Москве. Все ути мысли, которые теснили его, нужно было раньше осознать, проверить, обговорить с товарищами.

В Москву он прилетел уже после того, как актив состоялся, и, не заходя домой, отправился на завод.

Глава пятьдесят первая

1

В тот же день на завод пришел и Фома Семенович Демьянюк. Это была даже не встреча, а та самая случайность, которую философы называют «непознанной необходимостью».

— Ухожу на фронт, Иван Алексеевич, — сказал Демьянюк. — Пришел с вами попрощаться. Не поминайте лихом.

Он сказал это с перехватом дыхания.

«Я вам создал дивизию, а воевать будете сами», — вспомнил Лихачев теперь уже без всякой злобы.

— Ну вот еще, — сказал он, — кто это вам сейчас позволит. Никуда вы не поедете. Останетесь здесь, где вы необходимы.

— Необходим?.. Позвонили бы, если бы я был так необходим.

Лихачев не захотел этого услышать.

— На ловца и зверь бежит, — сказал оп. Фома Семенович усмехнулся.

— Иван Алексеевич! Я пока не инвалид. Это вы меня в тылу, что ли, хотите оставить?

— Я знаю, что говорю, — нахмурился Лихачев. — Зачем в тылу? Москва — это фронтовая зона.

И добавил:

— Вы нужны заводу. Понимаете?

— Нужен?

— Да, нужен! Очень нужен! — сказал Лихачев. — Необходим.

Слово — мощное оружие. Нельзя сказать, что Иван Алексеевич сам всегда понимал это. Когда-то Степан Никонович Тарасов предупреждал его, что «слово ранит», тогда Лихачев соглашался, что слово может ранить, но может и «возвышать, вдохновлять и окрылять», так он говорил.

В данном случае слово «необходим», сказанное Лихачевым, для Фомы Семеновича было решающим. Оно поднимало и окрыляло.

Лихачев и Демьянюк посмотрели друг на друга с тем особенным чувством, с которым могли встретиться глазами только старые товарищи.

2

Фома Семенович Демьянюк вернулся на завод в качестве главного технолога.

По просьбе Лихачева именно он и занялся переводом на поток минометов и ППШ.

Пулемет-пистолет системы Шпагина для Фомы Семеновича представлял особый интерес. Научный, интерес. Одним из бесценных качеств автомата, созданного Шпагипым, выгодно отличавшим его от автомата Дегтярева — ППД, — была его более высокая технологичность, меньшая трудоемкость. Многие детали своего автомата Шпагин сконструировал с расчетом на штамповку. В этом он значительно опередил технологию своего времени.

Именно эту особенность конструкции ППШ не мог не заметить такой талантливый инженер, как Фома Семенович Демьянюк.

В начале 1942 года завод уже перекрыл отставание по минометам и ППШ. В этом есть, конечно, заслуга Фомы Семеновича Демьянюка с его полезным принципом «не останавливаться», который сам диктовал законы управления социалистическим предприятием.

— Никакой заслуги Демьянюка в этом нет! — говорит кое-кто и сейчас весьма сердито. — Не он один этим занимался.

Конечно, Демьянюк был не один. Но можно ли отрицать, что только с возвращением на завод Демьянюка в качестве главного технолога началась кропотливая работа по переводу военного производства на поток, что казалось Лихачеву самым главным в это время? Переработка чертежей, изготовление всех деталей по строгим допускам, обеспечение полной взаимозаменяемости деталей, исключение на сборке каких бы то ни было пригоночных работ — вот какие задачи поставил перед инженерами главный технолог.

Вот как сам Демьянюк писал в своих воспоминаниях об этом времени:

«Переработку чертежей взял на себя главный конструктор Б.М. Фиттерман. Отстрелом образцов ведал Ю.И. Рубчак. Согласование образцов производили Фиттерман, Рубчак и в наиболее спорных случаях — я, В.Н. Тахтаров и И.А. Лихачев… В цехе ППШ подготовку производства вел начальник техчасти Е.Е. Ракитский, в цехе минометов — Л.Л. Рождественский. Коренным образом была переделана технология изготовления отдельных деталей. Многие операции были переведены со станков на прессы; грубые кузнечные заготовки перевели на точно-штамповальные и на специальные станки… Спроектировали и изготовили высокопроизводительные приспособления для станков, обеспечили взаимозаменяемость деталей и, наконец, организовали конвейерную оборку ППШ на ленточном конвейере. После этого выпуск ППШ стал быстро расти…»

Что означал в те дни для нашей страны перевод ППШ на массово-поточный метод производства, дают представления воспоминания маршала Г. К. Жукова, в которых он писал: «…Дело доходило до того, что каждый раз, когда нас вызывали в Ставку, мы буквально выпрашивали у Верховного Главнокомандующего хотя бы 10–15 противотанковых ружей, 50—100 автоматов ППШ…»

Трудности перевода производства ППШ на конвейер заключались не только в разработке технологической документации, в подборе и монтаже оборудования. Главная трудность заключалась в освоении конвейера, в обучении и подготовке кадров рабочих и мастеров.

В это суровое военное время проблема рабочих рук была проблемой номер одни. Нелегко было профессиональную подготовку и обучение новых рабочих, вчерашних школьниц и домохозяек, проводить одновременно с выпуском продукции, с выполнением плана. Вот почему так охотно поддержал и одобрил Лихачев инициативу комсомолок Тани Фроловой и Ани Селивановой в организации женского конвейера по сборке ППШ. Не считаясь со временем, сутками не уходили они из цеха, увлекая за собой своих подруг, пока женский конвейер не стал лучшим и пока маловеры, твердившие, что «нельзя столь ответственную работу поручать девчонкам», не была посрамлены и не признались в том, что они ошибались.

3

Непосредственная угроза Москве миновала в декабре 1941 года. Торопя время, Государственный Комитет Обороны б января 1942 года принял решение о восстановлении производства грузовых машин ЗИС-5 на Московском автозаводе. Срок восстановления цехов был определен «16 марта 1942 года… с доведением к 1 мая выпуска до 100 машин в сутки». 8 января 1942 года в Челябинске, Ульяновске, Миассе, Шадринске обсуждали телеграмму Лихачева с литером «правительственная», требующую возврата в Москву оборудования автозавода. Речь шла о возвращении старого оборудования. Все новое было решено оставить на новых заводах-филиалах. 10 января, выступая на партактиве завода, Лихачев говорил: «Времени у нас мало. Задача поставлена перед нами большая, почетная и ответственная. Мы должны поднять все силы наших коммунистов, комсомольцев, всех беспартийных. Мы обязаны работать ночью я днем, помня, что завод является сегодня фронтом».