Илимская Атлантида. Собрание сочинений - Михаил Константинович Зарубин Страница 64

– Слава, по сравнению с нашими, это такие мелочи.

– Ой, Алексей, не мелочи это.

– Но есть же у вас и крупные, достойные дела. Вот, например, строительство в твоем поселении жилого дома, куда ты переселяешь жителей из аварийного и ветхого жилья.

– Думаю, что радости будет мало.

– Это почему же? Что, плохо построишь?

– Ты зря это – «плохо построишь». Как бы ни построил, а мы очень стараемся, жалобы рекой потекут в центр.

– А из центра ко мне. Ответы мне придется давать. Хватит, Слава, на эту тему. У нас с тобой, о чем бы мы ни говорили, все к одному сводится – к работе.

– Точно, Алексей. Может, по граммульке на сон грядущий?

– Чтобы совсем уже не уснуть.

– Что, так действует?

– Я же не юноша, на меня все действует.

– Но и не старик. Прежде чем сказать спокойной ночи, я тебе, Алексей, кланяюсь в пояс.

– Чего это вдруг?

– Спасибо, за то что откликнулся. Не знаю, почему у меня вызвало такое беспокойство состояние дел на строительстве дома, аж страшно стало. Стены голые, подоконников нет, стяжки на полах не сделаны.

– Тепло не пущено, вода не полилась, свет не зажегся, – продолжил с улыбкой Зубов.

– Тебе смешно, а каково мне? Осталось два месяца с небольшим.

– Ну не два, а почти три, а если в три смены работать и выходные прихватить, то и четыре будет.

– Но ведь это надо организовать.

– Надо, Слава, тут ты прав. На «финишной прямой» двойной контроль устроим. Ты со своей стороны информацию давай, а я заместителя постараюсь раз в неделю отправлять. Главное, сейчас за «субчиками» глаз да глаз нужен. Ну вот, Слава, на сон грядущий опять оперативку устроили.

– Тогда давай, Леша, о женщинах поговорим.

– Зачем?

– А чего ты хочешь в наши годы? Разговоры у нас одни: о работе, о детях, о внуках.

– О жене ни с кем разговор не ведешь, Слава?

– А ты, Леша?

– О любимой жене разговор веду только с любимой женой.

– И часто вы разговариваете?

– Часто. Я давно убедился, что моя жена нуждается, чтобы я разговаривал с ней. Она в этом нуждается больше, чем я.

– Но ты ведь столько лет с нею вместе, наверное, уже все переговорили, ей пора убедиться в твоей любви.

– Пора, но за все годы, что мы вместе, я не теряю желания поцеловать ее, когда ухожу из дома; нам приятно прогуляться, если есть возможность. Я подаю ей руку при выходе из машины и обязательно звоню домой с работы.

– И что, это ты делаешь каждый день?

– Ну не каждый, но по возможности часто. А чего ты, Слава, задаешь такие вопросы, у тебя дома проблемы?

– Проблем нет. Я всю жизнь с Людмилой, мне с ней хорошо и, наверное, ей со мной тоже. Я никогда не засматривался на других женщин, хотя красавиц вокруг немало.

– В Никольске?

– Бери шире. Я же много где бываю.

– Извини, Слава, мне тоже нравятся красивые женщины. Ничего плохого в этом не вижу. Странно было бы, если бы неприятна была красота. Хотя сейчас мода на западе на уродство пошла, на однополую любовь, прости Господи, – Зубов смачно сплюнул в сторону. – А в нашем возрасте у нас даже преимущество появилось – можно с удовольствием наблюдать за молодыми, красивыми, не боясь, что тобой увлекутся или ты не устоишь.

– Уж не скажи, Леша, увлечь такого «старика», как ты, для молодой и красивой – одно удовольствие. Для любви нет возрастных границ, вспомни исторические примеры.

– Все возможно. В этой жизни примеров много. Однако для меня нет женщины прекрасней, чем моя ненаглядная женушка. Ладно, Слава, давай заканчивать диспут. Пойду, постараюсь уснуть. И ты иди. Спокойной ночи.

Но уснуть Алексей Николаевич не смог: то раздражала слишком мягкая подушка, то сердило скользкое одеяло, то оглушала звенящая тишина. Пытался, закрыв глаза, считать слонов, но слоны приходили и уходили, а сон не шел. Мысли возбуждали сердце, воспоминания разрушали покой. Не выходил из головы последний разговор с приятелем, который Алексей Николаевич продолжил мысленно.

– Женщины. Красота. Много их встречалось на жизненном пути, а по сути – только одна. Может, мне просто повезло, работа отнимала все время. Где я бывал кроме работы? Изредка в кино по выходным. Дом для меня был любимым местом, где тепло и уютно. Там я чувствовал себя спокойно, там меня всегда ждали, любили, понимали. Сначала моя любимая Машенька, а потом к ней добавились дочери. Родной дом – это мощная жизненная крепость, там всегда тепло, там радость душе и умиротворение сердцу. Все это создала моя жена, любимая и дорогая, самая красивая на свете.

Все так хорошо, но почему же сон бежит от меня? Наверное, потому, что привык я к своей кровати, да и день сегодня был длиннее обычного, наполнен многими событиями, разговорами, добрыми встречами. Редко такой выпадает.

Алексей Николаевич включил свет над изголовьем, взял с тумбочки газету. Оказалась районная. Многочисленные рубрики рассказывали о работе местных властных структур. Бо́льшая часть издания публиковала официальные материалы, касающиеся деятельности главы муниципального образования по исполнению им должностных обязанностей. В глазах рябило от слов «провел совещание», «подписал документ». На третьей странице газеты Алексей Николаевич увидел заметку, буквально в несколько строк. Она была обведена красным фломастером. В заметке говорилось, что в Никольском поселении прошла комплексная проверка финансово-хозяйственной деятельности.

«Наверное, об этой проверке говорил Слава», – сочувственно подумал Зубов.

Его проверяют понятно почему, деньги, которыми он пользуется, все-таки бюджетные, а у меня-то частное предприятие. Но дергают и меня. Только месяц назад проводил «дорогих гостей». Это неприятное воспоминание совсем разрушило покой и отогнало сон.

Проверяющих было много. Для того чтобы обеспечить их необходимыми отчетными материалами, затребованными для проверки, все сотрудники, отложив свою работу, вынуждены были перекапывать папки с документами, изыскивать понадобившиеся старые отчеты, справки. Как будто ревизоры намеревались увидеть золотые слитки, припрятанные «капиталистами» в тех бумажных ворохах. Алексей Николаевич попытался поговорить со старшим комиссии, но тот развел руками, пояснив, что он возглавляет проверочную группу номинально, каждый проверяющий является представителем отдельной государственной службы и лично отвечает за свой участок. Проверка комплексная, сделано это для того, чтобы организацию не отрывали от работы много раз.

– За три года несколько дней можно потерпеть, – пояснил старший ревизор с улыбкой, напоминающей улыбку древнегреческой маски.

– Какие же несколько дней! Второй месяц продолжается эта кутерьма. Вы ведь сами видите, как лавина нас накрыла: трудовая инспекция, государственный пожарный надзор, санитары и экологи, пенсионный фонд и социальное страхование… Они-то