Микаэл Налбандян - Карен Арамович Симонян Страница 64

7 июля 1860 года вольнослушатель армяно-грузино-татарского отделения факультета восточных языков Петербургского университета Микаэл Налбандян получил свидетельство о том, что он удостоен звания кандидата.

Теперь согласно заранее разработанному плану, плану, который Микаэл со всеми подробностями представил друзьям, ему оставалось только упаковать чемоданы и отправиться во Францию для учебы в Парижском университете.

Это тоже было ловко задуманным фокусом, ибо Микаэл и помыслить не мог о том, чтобы именно теперь, когда «человечество находится в состоянии некоего брожения», можно терять время на писание и защиту каких-то диссертаций или изучение медицины.

Но опять-таки, к его счастью, события стали развиваться по второму из разработанных Микаэлом планов, так что ему даже не пришлось объяснять кому-либо, почему он вдруг принял предложение городского головы Нахичевана-на-Дону взяться за доставку в Россию наследства индийских армян.

На столь долгожданное предложение Карапета Айрапетяна Микаэл ответил большим письмом.

С самого же начала больше склоняясь ко второму своему варианту, он тщательно подготовил перечень всех тех вопросов и условий, которые обязательно нужно было решить и удовлетворить еще до того, как он выедет в столь долгое и далекое путешествие. И пожалуй, только Микаэл знал, что завещания были лишь частной, если вообще не второстепенной целью его путешествия, являясь в то же время надежным прикрытием его основных намерений.

Полтора года назад, опубликовав в «Юсисапайле» сведения о завещаниях индийских армян, Микаэл Налбандян желал употребить эти деньги на дело национального просвещения и частично для обеспечения журнала. Поэтому, чтобы не отпугнуть нахичеванцев, он представил путешествие в Индию как самую обычную и не требующую особых затрат деловую поездку.

А сейчас, когда для осуществления его далеко идущих планов требовалась строгая конспирация и широкое поприще, Налбандян решил лично заняться делом о завещаниях, поскольку сие в высшей степени похвальное и патриотическое стремление выполнить наказ нахичеванцев могло послужить вполне законным основанием для пребывания в центрах освободительного движения и зарубежных армянских колониях.

Микаэл, несомненно, скрывал свою заинтересованность:

«Я был бы очень и очень рад, если б удалось избежать такого поручения, выполнение которого могло стоить мне жизни. Но если город, где я родился, единодушно попросит меня взять на себя подобную обязанность, то в этом случае я не откажусь и посчитаю за честь служение нации, если только мои условия будут сочтены приемлемыми».

Далее Налбандян подробно перечислял трудности и те опасности, которые могли подстерегать его во время полуторамесячного путешествия:

«Это не шутки… Сколько судов и пароходов потопили дьявольские бури и ураганы!..»

Определяя дорожные и прочие расходы, не следовало забывать и о том, что посланники должны были представиться просвещенному обществу индийских армян, встретиться с английскими властями и в интересах дела даже угощать и ублажать их. Поэтому посланцы нахичеванцев не могли «жить в Индии как свиньи», унижая как свое достоинство, так и честь пославшего их города.

Кстати, вторым посланником в Индию был назначен севастопольский купец Арутюн Аджемян, с которым у Микаэла Налбандяна была предварительная договоренность.

Микаэл представил даже досконально разработанную программу действий. Знакомясь с ней, просто диву даешься деловой хватке Налбандяна, тем более зная сейчас, что основной и главной целью третьего заграничного путешествия Налбандяна было налаживание связей и сотрудничества с руководителями революционно-освободительного движения.

Получив известие, что нахичеванцы согласились на все его условия, Микаэл Налбандян 27 июля 1860 года отбыл в Нахичеван — ровно через семь лет после того, как уехал оттуда…

В Нахичеване-на-Дону многое изменилось.

Изменились люди, изменились отношения, изменился даже отчий дом, который теперь находился уже на 26-й линии… За время отсутствия Микаэла старый Казар, поддавшись на уговоры своих сыновей-купцов, переселился из ремесленного квартала в двухэтажный особняк в центре города.

Постарел мастер Казар, постарела и высохла мать Марианэ… Как счастливы были они, увидев сына живым и здоровым под крышей родного дома!.. И хотя нельзя было сказать про Микаэла, что он блудный сын, но нельзя было сказать и того, что он состоит при почтенном и похвальном деле… Многие из обучавшихся в Москве и Петербурге его сверстников теперь стали состоятельными, влиятельными и достопочтенными гражданами. А Микаэл?.. И за что только его так любили и уважали жители города? Однако так оно и было: люди не забыли юного секретаря епархиальной консистории, всегда готового помочь людям и заступиться за сирых и обиженных. Кто не знал, что именно Микаэл скрывается под именем графа Эммануэля, который, не жалея никого и ничего, бичевал пороки общества и света? И кто не знал, что именно его выступления в «Юсисапайле» обеспечили Карапету Айрапетяну победу на выборах на пост городского головы?.. Поэтому нахичеванцы с прежней любовью, прежним восторгом и доверием встретили этого высокого, худощавого, обаятельного и мужественного человека с большими голубыми глазами. И только легкая бледность его лица свидетельствовала, что Микаэл все-таки не совсем здоров.

Несмотря на все усилия Арутюна Халибяна и его сторонников, граждане Нахичевана-на-Дону уполномочили послать в Индию именно Микаэла Налбандяна.

Потерпевший поражение в открытом бою враг, верный своему подлому характеру, тут же направил католикосу Маттеосу очередное клеветническое писание, стремясь во что бы то ни стало предотвратить утверждение католикосом выданных Микаэлу Налбандяну магистратом города полномочий:

«Многие влиятельные и почтенные люди города глубоко оскорблены избранием Налбандяна уполномоченным по делам об индийских завещаниях, хотя простой и подлый люд, не знающий ни грамоты, ни силы бумаги, поставил свои подписи за его избрание…»

НА ЗЕМЛЕ ПРЕДКОВ

Где, армянин, ответствуй мне,

Твоя отчизна в эти дни?..