Евгений Додолев - Девица Ноvодворская. Последняя весталка революции Страница 64

Сети закидывает даже правозащитник-одиночка Александр Подрабинек, редактор газеты «Экспресс-хроника», которая, в отличие от оригинала, «Хроники текущих событий», защищает лишь тех демократов и антикоммунистов, которые нравятся господину редактору. Газета эта внесла свою лепту (и немалую) в гибель Звиада Гамсахурдиа, не упомянула ни словом про арест и осуждение пикетчиков, требовавших 22 апреля у Красной площади выноса Ленина из Мавзолея, без энтузиазма отнеслась к разгону Советов. В каждом деле должна быть своя «Независимая газета». Но если Виталий Третьяков и не пытается разжиться Солженицыным, а его авторы, от Амелина до Виктории Шохиной, приготовили классику нафталин и целый набор шпилек, то Александр Подрабинек надеется, что великий писатель изгонит беса из всех россиян вообще и из отдельных редакций в частности.

И все эти птицеловы с дудочками, приманками, зернышками, сеточками имели два комплекта для встречи писателя: в одной руке у них — розы, а в другой — кирпич. Если классик оправдает их ожидания, ему — розы. Если нет — тогда кирпич. А поскольку на всех не угодишь, то свою порцию кирпичей бедный Солженицын, видимо, получит. И будет не до роз. А если он не примкнет ни к одной партии встречавших, будет еще хуже: все они забросают его кирпичами, поскольку каждая партия живет по принципу: «Все или ничего».

Я бы посоветовала Александру Исаевичу отвечать очередной группе птицеловов: «Отвалите от меня! Брысь!» Александр Солженицын не должен возвращаться, как Сим Симыч Карнавалов (типун на язык Войновичу!). Наши же родные совки, с их жаждой услышать пророчество и обрести отца родного если не в правителе, то хотя бы в великом писателе, способны взгромоздить талантливого человека на белого коня, обрядить его в какую-то невообразимую одежку, нечто среднее между френчем и поддевкой (именно это одеяние я увидела на Солженицыне на каком-то из первых перронов), и заставить его говорить глупости насчет «безмозглой гайдаровской реформы».

Гений — это достаточно четкая профессиональная ориентация. И самодостаточная. Зачем Моцарту лезть в моралисты, Жанне д’Арк — знать высшую математику, Татьяне Дорониной, прекрасной актрисе, лезть в плохие режиссеры и еще в худшие квасные патриоты, драматургу Розову проповедовать нестяжательство, математику Шафаревичу лезть в дебри антисемитизма и защищать от вымышленных врагов русский народ, а великому писателю Солженицыну — пророчествовать и проповедовать с амвона?

Ох уж эти смежники… Солженицын создал великие творения и размазал по стенке коммунизм, от Ленина до Брежнева; мы все учились по его книжкам, как по Библии, так отстаньте от него, вечные подкидыши, кандидаты в чью-нибудь паству, овцы в лихорадочной погоне за пастырем. Он дал вам свои книги. Читайте и боритесь! Там все сказано. Остальное уж решайте сами. А если не сумеете сами, то вас все равно кто-нибудь оседлает: коммунисты, нацисты, сатанисты, иезуиты, марсиане, монголо-татары. Тогда не гоняйтесь за Солженицыным: все равно пропадете, туда вам и дорога. Протестантизм велик тем, что показал человеку, что каждый обязан разобраться в Библии сам, без посредников и толкователей. Ты, Бог и Библия. Трое в лодке (и даже без собаки). Бог создал землю, человека и его разум. Бог создал человека свободным. Поэтому исповеди, священники и обряды не что иное, как камлание колдунов, заговаривающих зубы злым духам. Бог спросит с вас на том свете за все, что вы сотворили на этом. С вас, а не с вашего священника. Имейте мужество решать, как вам жить. Отстаньте от Бога. Он вам не гувернер. И от Солженицына отстаньте. Подражать ему вы все равно не сможете. «Архипелаг» не напишете.

Я не встречала Солженицына не потому, что не ценю его творения, а потому, что не хочу, чтобы он подумал, что мне нужно его руководство и его наставничество. Все, что он мне дал, я никогда не забуду. Он научил меня ненависти и заставил, как Гамилькар Ганнибала, с ранних лет поклясться бороться с коммунизмом, социализмом, левыми идеями — до их или моего исчезновения. Его «Один день Ивана Денисовича» вел меня, как путеводная звезда трех волхвов, и привел к 19 годам в Лефортово. Солженицын сделал меня человеком: антисоветчиком, диссидентом, «врагом народа», западником, либералом (хотя сам не был никогда ни западником, ни охотником до капитализма: все идеалисты на свете пытаются ходить по неведомым дорожкам третьими путями). Его «Архипелаг» стал для нас мечом-кладенцом, которым мы поразили державу и хотя бы на время парочку голов отрубили у СССР.

Моя благодарность безмерна. Солженицын дал мне оружие и привел на военную тропу. Это бесценный дар. Но Перуну, славянскому богу мужей и войны, не приносили в дар розы. Солженицын был нашим Перуном. Лучше я преподнесу ему свою книгу «По ту сторону отчаяния». Солженицын не ожидал, может быть, что ему придется встретиться здесь с его героями, не со смиренными жертвами типа Ивана Денисовича, Матрены, Цезаря, Кавторанга, а с персонажами его пьес: поднявшими оружие против советской власти, как в «Пире победителей»; ищущими «военной смерти», как в «Пленниках»; убивающими стукачей и подрывающими танки, как в «Знают истину танки»; пытающимися выдать США планы СССР насчет похищения секрета атомного оружия; мечтающими о падении водородной бомбы на Империю зла — словом, с волкодавами. Мы ожили, может быть, вопреки воле Творца. Но мы не Андрий и не станем слушать Тараса Бульбу. Ни Бог, ни Солженицын не вправе нам сказать: «Я тебя породил, я тебя и убью». Бог дал нам жизнь, Солженицын открыл смысл этой жизни: уничтожение коммунизма и СССР, — но в остальном мы свободны.

«Пророков нет, не сыщешь и с огнем, исчезли Магомет и Заратустра, пророков нет в Отечестве своем, да и в других Отечествах не густо». Пророков и не нужно. Свобода и воля личности не нуждаются в костыле пророчества. Мы не инвалиды, мы стоим на собственных ногах. И даже если сам Всевышний скажет мне, что Ему неугодны реформы Гайдара, я отвечу то же, что и Солженицыну: «На вкус и цвет товарищей нет. Да и в экономике Вы едва ли разбираетесь».

Сейчас мы будем прорываться к звездам Запада, холодным и сверкающим маякам России, через тернии, пропасти, сточные канавы, ломая себе кости, оставляя клочья мяса на шипах. Мы должны научиться делать деньги. Считать деньги. Любить деньги. Иметь деньги. Чем нам может здесь помочь юродивая солженицынская Матрена, забитый совок? Если быть праведником значит не иметь поросенка и копать чужую картошку, то такие праведники сейчас для нас хуже церковных татей. Чем нам поможет Иван Денисович, делающий добросовестно свою работу в концлагере за пайку и миску баланды, под автоматами?