Анри Перрюшо - Жизнь Ренуара Страница 64

В ноябре картина "Девушки у рояля"[167] заняла свое место в Люксембургском музее. Ренуару в ту пору исполнился 51 год. "Мне кажется, говорил он, - что я заслужил капельку успеха, потому что много работал".

Но на улице он больше не решался подходить к девушкам, чтобы предложить им позировать для его картин. Девушки с хохотом отвергали его предложения, которые принимали за "ухаживания", и обзывали его "старым обманщиком".

II

РАЗВАЛИНЫ АНГКОРА

Творить - значит отлить форму своей судьбы.

Альбер Камю

Она лежит на земле, спиной к Ренуару, который пишет ее. На три четверти обнажив тело, она спустила с бедер измятую узкую юбку. Длинные пряди волос выбились из-под шляпки, совершенно закрывшей голову, и рассыпались по плечам...

Это безликое существо, эта женщина с узкой талией, подчеркивающей округлость бедер, не предлагающая себя, не таящая в своей позе вызова, а неподвижно-пассивная, - женщина эта обречена на одно лишь плотское существование. Человек циничный мог бы сравнить этот пышный тюльпан с огромным задом самок некоторых насекомых. Но Ренуар, когда пишет, никогда не смеется над своей натурой. Выписывая широкие бедра, он воспевает таинство жизни. В образе женщины, изображаемой им в отрыве от всех реальностей общественного - и даже просто человеческого - бытия, он воспевал истину - самую изначальную и вместе с тем исполненную вселенского значения.

Женщина - самое простое и самое необъяснимое явление этого мира. Если отвлечься от мужских вожделений, она есть лишь плодоносящая материя, рождающая плодоносящую материю. И Ренуар с его душой язычника, не ведающего, что такое грех, воспевал безгрешность великого таинства.

Выписывая женское тело, волнующее, как сама жизнь, не вспоминал ли он великолепный этюд обнаженной натуры, первый этюд подобного рода в творчестве испанских художников. - "Венеру с зеркалом" Веласкеса, с ее восхитительным изгибом стана? Веласкес! Он был одним из самых любимых художников Ренуара, особенно восхищавшегося портретом инфанты Маргариты.

"Розовая полоска на платье инфанты Маргариты! - восклицал он. - Все свое искусство вложил в нее живописец! А глаза и кожа у глаз - как это прекрасно! И никакой чувствительности, сентиментальности".

Любовь к Веласкесу уже давно вызывала у него желание познакомиться с музеем Прадо. В 1892 году ему удалось наконец осуществить это желание: он провел месяц в Испании вдвоем с богатым коллекционером, заинтересовавшимся его творчеством, владельцем театра "Варьете" Полем Галлимаром. Сама по себе страна, с ее иссушенной зноем землей, ему не понравилась. Он утверждал, будто не видел в Испании ни одной хорошенькой женщины. Севильские танцовщицы показались ему "чудовищами", работницы табачных фабрик - "просто ужасными". Но зато там были картины Гойи и, главное, картины Веласкеса: "Ах, Веласкес!"

Правда, его "ошеломили" фрески Гойи в маленькой церквушке в Сан-Антонио де ла Флорида близ Манзанареса. Да и ради одного того, чтобы увидеть в Прадо картину Гойи "Семья Карлоса Четвертого", стоило совершить поездку в Мадрид.

"Когда стоишь и глядишь на эту картину, разве замечаешь, что король похож на свиноторговца, а королева будто сбежала из какого-нибудь трактира... чтобы не сказать кое-чего похлеще! Но бриллианты на ней! Никто не передавал бриллианты так, как Гойя!" Конечно, Греко тоже "очень большой художник". Конечно, картины Тициана, которые можно увидеть в Мадриде, великолепны: портрет Филиппа II, "Венера и органист".

"До чего ослепительна эта плоть! Просто хочется ее погладить! Глядя на эту картину, понимаешь, с каким наслаждением писал ее Тициан!.. Когда я чувствую у художника увлеченность, испытанное им наслаждение передается мне. Воистину я прожил вторую жизнь благодаря наслаждению, которое дарит мне созерцание шедевра!"

И тем не менее Ренуар постоянно возвращался к Веласкесу, подолгу задерживаясь у его картин, то отходя на некоторое расстояние, то снова приближаясь к ним, не в силах наглядеться на эти творения, восхищавшие его.

"Посмотрите, как он написал испанский двор! Представляю, как вульгарны были все эти люди! А какое величайшее достоинство он им придал! Это свое достоинство вложил в них Веласкес! А его картина "Копья"! Не говоря уже о качестве живописи, как великолепен здесь жест победителя! Другой сделал бы победителя надменным... Лессировкой черного и белого Веласкес ухитряется показать нам плотную, тяжелую вышивку... А его "Пряхи"! Я не знаю ничего более прекрасного. Один лишь фон - сплошное золото и бриллианты! Кажется, это Шарль Блан сказал, будто Веласкес слишком приземленный художник? Все почему-то стараются найти в живописи идею! Я же, созерцая шедевр, довольствуюсь наслаждением. Это профессора выискали недостатки у мастеров прошлого!"

Стоя за его спиной, Галлимар твердил: "Это не Рембрандт... Мне больше нравится Рембрандт..." Ренуар ворчал в ответ: "А "Карл V" Тициана - это что, Рембрандт?" Вконец раздраженный, он вышел из себя: "Осточертели вы мне с вашим Рембрандтом! Раз уж я в Испании, дозвольте мне восторгаться Веласкесом! Когда я приеду в Голландию, я буду восторгаться Рембрандтом. Что за отвратительная привычка у большинства людей вслух делиться своими восторгами! "

Словно предчувствуя угрозу ревматизма, который впоследствии пригвоздит его к дому, Ренуар много путешествует. В августе он поселился с семьей в Порнике, на берегу Атлантического океана, сначала в Шале де Роше, затем в Нуармутье. "Здесь, - писал он, - настоящий юг, здесь куда лучше, чем в Джерси или Гернси".

Он учил сына плавать, писал пейзажи. Впрочем, писать пейзаж - а это, по его мнению, был "единственный способ кое-как научиться своему ремеслу" с каждым днем становилось для него "все большей пыткой" из-за обилия зевак.

"Работать на воздухе, как какой-нибудь бродячий циркач, - на это у меня больше нет сил, - писал он Берте Моризо. - Временами я увлекался и хотел было уже написать Вам "приезжайте", но потом море наводило на меня тоску и я уже не мог сыграть с Вами такой скверной шутки: просить Вас приехать туда, где сам изнываю от скуки и откуда, будь я один, я немедля возвратился бы домой".

Курортное житье прервала печальная весть. 18 сентября умер младший сын Дюран-Рюэля, Шарль, ему было всего лишь двадцать семь лет. Ренуар помчался в Париж на похороны. Вскоре после возвращения на курорт, полагая, что близость моря вредна для его здоровья, он перевез свою семью в Понт-Аван, маленький городок в департаменте Финистер, прелести которого ему неоднократно восхваляли, - городок, расположенный в некотором отдалении от побережья.