Бернард Монтгомери - Мемуары фельдмаршала Страница 65

Над Средиземным морем я вспоминал о прошлом и думал о будущем; особенно о своем пари с Эйзенхауэром и его уверенности, [223] что к Рождеству 1944 года война окончится. Я был уверен, что это возможно, но только если мы будем вести ее должным образом; а в этом я не был уверен.

В Марракеше в первый день нового года премьер-министр написал в моей тетради для автографов:

«Незабываемый марш 8-й армии от ворот Каира по африканскому побережью через Тунис, через Сицилию, привел ее неизменно победоносных солдат и их прославленного на весь мир командующего в глубь Италии, к воротам Рима. Театр боевых действий меняется и все больше расширяется. Выполнение громадной задачи дает место более громадной, в которой тот же неизменный боевой дух приведет всех настоящих солдат к полной и славной награде. Уинстон С. Черчилль». [224]

Глава тринадцатая. В Англии до дня высадки

2 января — 6 июня 1944 г.

Прилетев в Марракеш вечером 31 декабря, я нашел премьер-министра изучающим план операции «Оверлорд» — это было кодовое наименование вторжения в Нормандию. Он дал мне его прочесть и сказал, что хочет знать мое мнение. Я ответил, что его военным советником не являюсь; «Оверлорд», вполне очевидно, представлял собой морскую десантную операцию первостепенной важности, а я не видел плана и даже не говорил о нем с ответственными военно-морскими и авиационными командирами. Премьер-министр согласился, но сказал, что тем не менее просит меня изучить план и поделиться «первыми впечатлениями». Я ответил, что возьму план в постель и выскажу кое-какие впечатления утром; он знал, что я люблю ложиться рано.

Во второй половине дня в Марракеш прибыл Эйзенхауэр. Он собирался в США для разговора с президентом перед тем, как принять назначение Верховным главнокомандующим операцией «Оверлорд». Я виделся с ним в Алжире несколькими днями раньше; тогда он сказал мне, что имеет общее представление об этом плане и он ему не особенно нравится. Поручил мне быть его представителем в Лондоне, пока он сам не сможет прибыть туда; мне требовалось проанализировать и исправить план, чтобы он был готов к его прибытию в Англию примерно в середине января. Я ответил, что его начальнику штаба, Беделлу Смиту, нужно бы находиться со мной в Лондоне, потому что он гораздо лучше меня знает общую картину. И попросил его выдать Беделлу письменное уведомление, что я буду представителем Эйзенхауэра, пока он не прибудет сам. Все это мы в Алжире согласовали. У меня в Марракеше было время [225] лишь для краткого разговора с Эйзенхауэром, и он вылетел в США днем 1 января.

В канун Нового года у нас прошел веселый ужин с премьер-министром, его сотрудниками и миссис Черчилль. Там присутствовал лорд Бивербрук; ранее я с ним не встречался и слышал о нем не особенно похвальные отзывы. После первой встречи я не согласился с ними, потому что нашел его в высшей степени приятным человеком. Бивербрук принимал близко к сердцу основные интересы союзников вообще и британского народа в частности; прилагал все силы к тому, чтобы мы как можно скорее одержали победу в этой войне.

Я понимал, что ужин затянется допоздна и что премьер-министр не станет ложиться до салюта в честь Нового года. Поэтому попросил разрешения пойти спать, едва ужин закончился, под предлогом, что мне нужно просмотреть план операции «Оверлорд». Над ним я провел немало времени и записал первые впечатления; их отпечатали перед завтраком, и я тут же понес их премьер-министру. Он еще лежал в постели и немедля прочел мои бумаги. Самыми важными в них, на мой взгляд, были первые четыре пункта:

«1. Необходимо четко уяснить нижеследующее: (а) Сегодня, 1 января 1944 года, я впервые увидел анализ обстановки и предложенный план, то есть соприкоснулся с проблемой. (б) Я еще не встречался с адмиралом Рамсеем и не имел возможности проконсультоваться с кем-то из командования ВМФ. (в) Я не мог посоветоваться с командующим ВВС или с кем-то из опытных офицеров. (г) Поэтому мои первоначальные замечания не могут представлять большой ценности. Это просто первые впечатления после краткого ознакомления с планом. 2. Первая высадка происходит на слишком узком фронте и ограничена слишком тесным районом действий. На двенадцатый день на изначальном плацдарме вслед за первыми частями высаживаются в общей сложности шестнадцать дивизий. Это приведет к ужасной неразберихе на берегу, [226] и развитие боевых действий на суше окажется весьма затруднено, а то и невозможно. Последующие дивизии вливаются на то же побережье. На двадцать четвертый день на этом побережье высаживаются в общей сложности двадцать четыре дивизии; контроль над побережьем будет очень затруднен; неразбериха усилится. Мое первое впечатление — представленный план непрактичен. 3. С чисто армейской точки зрения чрезвычайно важны следующие пункты: (а) Первоначальная высадка должна производиться на как можно более широком фронте. (б) Каждый корпус должен иметь возможность развивать операции со своих участков побережья, и другие корпуса не должны там высаживаться. (в) Британские и американские районы высадки должны быть раздельными. Условия пункта (а) должны соблюдаться в каждом случае. (г) После первой высадки операция должна проводиться так, чтобы захватить хорошие порты для британских и американских войск. У каждой стороны должен быть свой порт или группа портов. 4. Требуется план, содержащий следующие условия: (а) Одна британская армия высаживается на фронте двух, возможно, трех корпусов. Точно так же одна американская. (б) Последующие дивизии присоединяются к уже высадившимся корпусам. (в) В операции используются все десантно-высадочные средства. После успешной высадки тут же используются все небронированные суда любых типов. (г) Воздушное сражение должно быть выиграно прежде, чем операция начнется. Затем нужно сосредоточиться на успехе сражения на суше, делая ставку на стремительность и мощь наших операций».

Мои замечания очень заинтересовали премьер-министра. Он сказал, что понимал изначально: в предложенном плане есть погрешности, однако начальники штабов соглашались с планом, и он был бессилен. Теперь план проанализировал [227] боевой командир, дал ему нужные сведения, и он за это признателен. Я попросил его вернуть мои записи, сказал, что они написаны без обсуждения плана с представителями других видов вооруженных сил и я не хочу начинать исполнение новой должности с осложнений с планировщиками в Лондоне. Но премьер-министр оставил их у себя, пообещав использовать лишь как дополнительные сведения. Впоследствии у меня создалось впечатление, что они могли из дополнительных перейти в основные.