Николай Храпов - Счастье потерянной жизни - 3 том Страница 65

Только после этого заключения, ее сердцем овладел покой. В кругу друзей и домашних борьба за расположение к неизвестному брату-узнику продолжала захватывать сердца все новыми вариантами, но сторонников за брачный союз Наташи с Павлом становилось заметно больше.

Последним решающим мнением, в определении судьбы Наташи, был поединок между Гавриилом Федоровичем и Екатериной Тимофеевной:

— Гаврюша! До каких же пор мы будем томиться сами и мучить Наташино сердечко, она уж вся извелась, сама на себя стала не похожа, надо решать: или отказ, или давать согласие. Я вот мучаюсь от одной мысли: невест полна община, почему этот жребий пал на наш дом? — разводя руками, рассуждала Екатерина Тимофеевна. — Почему ты так спокоен, ведь судьба же дочери решается?! Ну, как это, отдавать свое самое любимое дитя? Да еще, видишь, что он пишет, сам не приеду, а отправлять туда. А куда это — туда, понимаешь, т-у-д-а! За тридевять земель; где и когда это было видано?

Гавриил Федорович кротко, с улыбкой подошел к жене, положил руку на плечо и, глядя в глаза, ответил ей:

— Катя, Катя, ты так беспокоишься напрасно, подумай лучше, как мать-христианка: а если этот жребий от Бога, ведь это же, может быть? Да и должно быть, ведь Наташенька столько перенесла томления. Я вот так рассуждаю: если этот жребий выпал на наш дом, то он наш, и никому другому мы его передать не должны — сладкий он или горький. Теперь я хочу еще спросить тебя: почему же мы все мучаемся, доказываем, тревожимся, не спим ночами, все решаем Наташину судьбу, а сама Наташа слушает все это и молчит себе, да и ночами спит спокойно. Главное, нам услышать ее мнение.

Екатерина Тимофеевна, как будто очнулась от сна, взглянула на дочь и, с каким-то удивлением, спросила:

— Да и правда… ведь подумать только надо, Ната, что же ты молчишь? Мы за тебя изболелись, а ты все молчишь. Скажи же, как ты сама?…

— Мама, — посмотрев на мать, ответила дочь, — ведь меня никто не спрашивает, а уж если надо, то, конечно, отвечу. — При этом Наташа взяла Библию и, открыв книгу Бытия, нашла 24 главу, и внятно прочитала:

— "…И отвечали Лаван и Вафуил, и сказали: от Господа пришло это дело; мы не можем сказать тебе вопреки ни худого ни доброго. Вот Ревекка пред тобою; возьми и пойди;… Они сказали: призовем девицу и спросим, что она скажет. И призвали Ревекку, и сказали ей: пойдешь ли с этим человеком? Она сказала: пойду… и благословили Ревекку…" (ст.50–60).

— Папа и мама, я хочу довериться Господу, как Ревекка, — закрывая Библию, ответила родителям дочь.

— Ну, вот и все, — опустив руки и голову, спокойно закончила Екатерина Тимофеевна, — а мы столько мучились… Давайте, принесем наше решение в молитве Господу и будем собирать ее в дорогу, как Лаван с Вафуилом.

А Наташа вязала, вышивала, шила свое "приданное". Остаток времени был занят сборами дочери в неведомые края.

Среди родных и друзей все споры утихли, остались только отдельные люди, которые еще не решились одобрить решение Кабаевых, но и они сносили в дом разные вещи в подарок будущей семье и покорно собирали Наташу в дорогу. В беседах же о предстоящем, сердца всех сжимались перед неизвестностью, страшила и даль, и жених — Павел Владыкин, который никому не был лично известен.

Уже осенью, в письме Наташа получила любительскую фотокарточку жениха, и роем опять загудело все общество, высказывая свои предположения. В результате, и последние противники склонились в расположении к Павлу, а Екатерина Тимофеевна, долго вглядываясь в черты будущего зятя, нашла в них что-то близкое, родное и со вздохом заключила:

— Много эти глаза пролили слез.

В доме Кабаевых все приготовления уже были сделаны, и теперь всех озадачило, почему до сих пор не приходит вызов. Просили Павла повторить вызов в самом срочном порядке, что им было сделано. Начальство оказалось так расположено к Владыкину, что приняли самое близкое участие в вызове невесты, и с первыми октябрьскими заморозками Павел получил из управления сообщение, что выезд Наталии Гаврииловны Кабаевой к будущему мужу разрешен. Оформляется уведомление по ее местожительству.

Екатерина Тимофеевна, в своей многолетней христианской практике, много получала от Господа — силою веры и молитвы, и решила в сердце молиться Богу, чтобы Он, по Своей великой милости и могуществу, открыл путь сюда Павлу, так как для Него нет ничего невозможного.

Около двух месяцев не получала Наташа писем от Павла и сама не писала ничего, кроме односложных телеграмм: "Вызова нет жду Наташа". Один только Бог знал, какими мыслями томилось ее сердце, когда она всякий раз отходила от пустой своей полочки, не имея никаких известий от Павла. Наконец, в один из вечеров, она получила долгожданную весточку и с замиранием сердца прочитала. Письмо было очень краткое. В нем Владыкин объяснил, что, по не зависящим от него обстоятельствам, задержался с письмами. Павел утешал ее и призывал к терпению и полному доверию Господу.

Наташа успокоилась и с терпением ожидала от Господа благого разрешения ее вопроса. Во всех этих переживаниях она видела, что Сам Бог готовит ее к неизвестной, загадочной, но желанной будущности. Однако дни проходили за днями, а вызова все еще не было. Павел сообщил, что он хлопочет о своем выезде на материк для бракосочетания; и его заявление прошло несколько инстанций: одни ходатайствовали о нем, другие — отказывали. Шла борьба, нервы напрягались. Не один раз накладывала на себя пост и Наташа, и близкие, которые жили с ней, кажется, одной жизнью, но кругом царило молчание.

Прошел Новый год. Холода и непогода делали вечера еще более затяжными, томительными. Наконец, после долгих дней, январское солнце, как-то особенно ласково, выглянуло сквозь разрывы свинцовых туч, раздвинуло их и обогрело землю. У калитки задорно залаяла собачонка. Наташа "пружинкой" подскочила со стула и выбежала к воротам.

Почтальон любезно улыбнулся и после росписи вручил, в дрожащие руки Наташи, пакет и телеграмму. Тут же, у калитки, она нетерпеливо прочитала телеграмму, которая была предельно коротка: "Получаю выезд Ехать или нет телеграфируй Павел". Следом вскрыла и пакет, в нем, аккуратно сложенным, она увидела тот самый документ, который так трепетно ждала целую весну, лето и зиму — это было разрешение на выезд к Павлу.

С бумагами в руках она вошла в дом, и тут же, все вместе, еще раз прочитали и телеграмму, и все содержимое пакета; и так как все домашние были в сборе, то склонились все на колени и в горячей молитве благодарили Бога, что Он силен делать невозможное; и Екатерина Тимофеевна открыла свой секрет, что она сразу же начала просить Бога, чтобы Он разрешил Павлу, приехать самому за невестой.