Ким Сен - В водовороте века. Мемуары. Том 1 Страница 65

— Если вы разрешите мне читать их, я приму все условия.

— Условие вот какое. Будь ты, Сон Чжу, писателем. Я давно хотел вырастить в своем резерве одного-двух писателей, которые служили бы пролетарской революции. Не будешь ли ты, Сон Чжу, одним из них?

— Спасибо вам за столь большое доверие. Собственно, предмет этот, литературу, я особенно люблю. С большой симпатией отношусь и к профессии писателя. Только не знаю, выберу ли я для себя дорогу литературы после достижения независимости страны. Мы, знаете, сыны народа, лишенного Отечества. Мой отец всю жизнь прожил в муках, прошел все лишения, чтобы вернуть потерянную Родину, и умер, не доживя до этого. Я решил продолжить дело отца и посвятить себя в будущем борьбе за независимость. Вот каков мой величайший идеал, большая моя надежда. Борьба за освобождение нации станет моей профессией.

Прислонившись к полке, он с серьезным выражением на лице то и дело кивал головой. Подойдя ко мне, положил руку мне на плечо и тихо сказал:

— Молодец, Сон Чжу! Если борьба за независимость станет твоим идеалом, то я всю эту библиотечку тебе открою. Условие — этот идеал.

Я получил от него «Сон в красной беседке» и вернулся домой.

А в следующий раз он дал мне повести Цзян Гуанцзы «Наберегу реки Амнок» и «Мальчик-бродяга». Я с большим интересом читал эти произведения. Неизгладимое впечатление произвела на меня, в частности, повесть «На берегу реки Амнок» главные герои которой — корейские девушка и парень, Ун Го и Ли Мэн Хан.

А потом я получил от него «Мать» Горького.

Так у нас с ним складывались особенные отношения через книги, литературу. Он давал мне читать любую книгу, какую бы я ни попросил. А книги, каких нет у него в библиотечке, доставал сам у других. Настолько был он заботлив обо мне, тратил на меня свое время не жалея. А в качестве «оплаты» за книги он обязательно требовал от меня отзывов о прочитанном.

Мы делились с ним мнениями и насчет произведения Горького «Враги» и романа Лу Синя «Моление о счастье».

Мы, естественно, часто обменивались своими взглядами на литературу. В центре нашей беседы тут была проблема — миссия литературы. Много разговоров было о том, как она отражает реальную действительность, как влияет на развитие общества.

Шан Юэ охарактеризовал литературу как светоч, ведущий человечество к разуму. Если машина стимулирует развитие производства, часто говорил он, то литература совершенствует достоинства человека, который приводит в действие эту машину.

Шан Юэ с особой признательностью относился к Лу Синю и его произведениям. Он был литературным другом Лу Синя, одним из руководимых им кружковцев. В бытность свою в литературном кружке Шан Юэ написал рассказ «Обух топора», которому Лу Синь дал добрую оценку. В рассказе говорится о выступлении местных жителей Лошаня против феодальных привычек. По словам Шан Сяоюань, дочери учителя, Лу Синь, почитав этот рассказ, выразил свое недовольство им. Он заметил, что в произведении не хватает остроты.

Преодолев незрелость первоначального периода творчества. Шан Юэ создал в 30-е годы идейно и художественно отточенные произведения, такие, как роман «Заговоры», заслужившие положительную оценку читателей. В то время этот роман печатался сериями на страницах журнала в провинции Юньнань. В 80-е годы издательство «Народная литература» в Китае выпустило этот роман.

Кроме этих произведений, Шан Юэ подарил читателям романы «Копье» и «Проблема собаки». И перейдя на педагогическую работу, он ни на минуту не прекращал своей писательской деятельности. И конечно же отнюдь не случайно, что он и меня намеревался вести к литературной трибуне.

У него я брал даже «Избранные сочинения Чэнь Дусю». Чэнь Дусю был одним из основоположников Коммунистической партии Китая, одно время держал в руках реальную власть партии.

В самом начале он не очень хотел, чтобы эта книга попала в мои руки, опасаясь, как бы я не оказался под негативным влиянием правоуклонистской капитулянтской линии Чэнь Дусю. По словам учителя, до его поступления в Пекинский университет Чэнь Дусю был деканом литературного факультета и многие преподаватели и студенты гордились, что Чэнь Дусю работал в их университете.

— Одно время и я, признаться, почитал Чэнь Дусю. Я читал издаваемый им журнал «Синьциннянь» («Новая молодежь» — ред.) и первые его статьи. Я, собственно, увлекался ими даже незаметно для самого себя. Но теперь и в моих взглядах на Чэнь произошли перемены.

Так признавался сам Шан Юэ. По его словам, в период движения 4 мая и основания компартии Чэнь Дусю пользовался любовью огромной массы людей. А потом интерес к нему сполз наземь потому, что он ратовал за правооппортунистическую линию.

Оппортунистические ошибки Чэнь Дусю наиболее всего проявились в его подходе и его позиции по крестьянскому вопросу. Еще в 1926 году Сталин отметил, что крестьянство является основной силой на антиимпериалистическом фронте Китая и самым главным, надежным союзником рабочего класса. А Чэнь Дусю крестьянством пренебрег. Он, боясь столкновения крестьян с выходцами тухао (местный богач — ред.), выступил против вмешательства крестьян в администрацию и их активной самозащиты. Короче говоря, он хотел ограничить борьбу крестьян за свои интересы.

Ошибка его заключалась в том, что он под предлогом борьбы против империализма выступил против революции в деревне и боялся, как бы не удалилась буржуазия от революционного фронта. Его капитулянтская линия, наоборот, стимулировала измену буржуазии революции.

Таковы были взгляды учителя Шан Юэ на Чэнь Дусю.

В статьях Чэнь Дусю, как справедливо отметил Шан Юэ, содержались элементы капитулянтства, которые нанесли бы огромный вред делу революции.

Прочитав «Избранные сочинения Чэнь Дусю», мы много часов беседовали с учителем Шан Юэ, обмениваясь взглядами на крестьянский вопрос. Беседы шли по проблемам: каковы общность и различие места крестьянского вопроса в корейской и китайской революциях, что надо учесть в ленинской стратегии по крестьянскому вопросу, как побудить крестьян выполнять роль главного отряда революции.

Я ответил:

— Как земледелие считается основой основ на свете, так и крестьянство, может быть, должно рассматриваться как величайшая сила на свете.

Подтверждая правоту моих слов, Шан Юэ сказал:

— Пренебречь крестьянством — значит пренебречь земледелием, пренебречь землей, так что любая революция в этом случае не избежит провала, какой бы хороший идеал она ни имела.

Он добавил еще, что ошибка Чэнь Дусю состоит в том, что он забыл об этом принципе.