Ольга Орлова - Газданов Страница 65

Гайто был настолько обессилен потерей, что в первые дни смог лишь отправить Вере Николаевне короткое известие о смерти любимой девушки, не вдаваясь в подробности.

«Только что получила, мой дорогой, родной Гайтюша,— писала она ему в ответ, — твою ужасную открытку о смерти той "fillette", из-за которой ты перенес столько хлопот, забот и бессонных ночей. Когда ты мне сообщил, что у нее гнойное воспаление почек, то я, не будучи знаменитостью в области медицины, знала, что она не поправится, но не хотела тебя огорчать и молчала, не могла даже ответить на письмо, зная, что придется получить и известие о смерти. Ужасно умереть во цвете лет, 26 лет! Хотя при каждом случае смерти я вспоминаю твои слова после смерти Нади — сестры Дзбна. Ты писал: "еще одна из в последний раз дышащих". Или еще: "мы не можем привыкнуть к смерти близких, а между тем это так объяснимо: один встает на одной станции, другой на следующей". Или: "ужасная вещь смерть — лучше тюрьма, одиночка, крысы, чем этот ужас". Я, может быть, не точно говорю то, что ты писал, но я прекрасно помню все эти слова — я всегда читаю и думаю, что тебе много пришлось в жизни передумать грустных вещей. Да, все это печально, очень печально…

Как я завидую людям сильным, трезвым, смотрящим прямо в глаза жизни. Случилось несчастье, ушел человек, вернуть его нельзя, а потому возьми себя в руки и создай новую жизнь. А жизнь надо уметь создать».

Если бы мать сейчас была здесь, на Лазурном Берегу, она бы поняла, что Бог услышал ее молитвы. Хотя вряд ли она смогла бы представить именно такую женщину рядом с сыном. Внешне они были слишком разные. Фаина была крупной, чрезвычайно веселой, умной и жизнерадостной женщиной, которая твердо стояла на земле. Но у нее было главное – она и сама умела создавать.

Дочь одесских греков, Фаина с детства была приучена труду, помогая и отцу в торговле, и матери, присматривая за младшей сестрой. Отец настаивал на том, чтобы дочь получила образование, и она окончила коммерческое училище. Перед Первой мировой войной она вышла замуж за поручика Гавришева, который оказался бездельником и приживалой и вышел тут же в отставку. Кроме карт, вряд ли его что-либо еще интересовало. Внешне он был молодцеватым и представительным, что и привлекало Фаину. Однако вскоре она обнаружила за внешним блеском молодого офицера пустоту и скаредность. Она с детства приохотилась к чтению, хорошо знала не только русскую классику, но и современную литературу, хватаясь за книжку всякую свободную минуту. Ее мужа, кроме спортивных сводок, светской и криминальной хроники в газетах, ничего не привлекало. Таких имен, как Александр Блок или Валерий Брюсов, он просто не слышал, хотя прочитал однажды «Поединок» Александра Куприна и жутко ругался, громогласно заявляя, что попадись ему этот щелкопер, он его тут же вызовет на дуэль. Но Куприн ему не попадался.

Младшая сестра Фаины вышла замуж за поляка, работавшего в почтовом ведомстве, и вскоре уехала с ним в Варшаву.

У ее отца, Дмитрия Ламзаки, имелась довольно большая лавка колониальных товаров в Одессе, и он уже собирался расширять торговлю и присматривал наиболее удобное место еще для одной, как грянула революция, заставившая семью тронуться с места.

Во Францию Ламзаки попали не сразу. Они были из тех выходцев из России, кто добирался до Европы через Восток. Несколько лет отец Фаины торговал в Индии. А потом, чутко уловив ситуацию, предложил семейству перебраться во Францию, на юг, где его дальний родственник держал куриную ферму.

Больше всего эта идея пришлась по душе ее мужу Алексею Гавришеву — он слышал, что, если разработать свою систему игры в рулетку в Монте-Карло, можно в один вечер стать миллионером.

Миллионером он не стал. И Фаина, еще несколько лет терпевшая Гавришева возле себя, потом откупилась небольшой суммой и развелась с ним.

Ко времени встречи с Газдановым Фаина уже похоронила родителей и стала совладелицей фермы. Болье-сюр-Мер она присмотрела давно и приезжала сюда отдыхать, когда могла позволить себе передышку. Из близких родных у нее оставались только сестра и племянницы в Варшаве. Родственник отца и основной владелец фермы был глубокий старик, дети его давно уехали в Аргентину, и никто из них не собирался возвращаться. Фаина хорошо освоила хозяйство, прилично знала французский и английский языки. Но литературные парижские битвы были от нее далеки, она принадлежала совсем другому слою общества, который Гайто не слишком хорошо знал. Впрочем, и его мама в годы Гражданской войны пыталась при помощи торговли спасти их от голода и дать возможность сыну спокойно учиться в гимназии, не думая о заработке.

Вечером Гайто дал Фаине последний том «Современных записок», где была его статья «О молодой эмигрантской литературе». На следующее утро, когда они лежали на берегу, Фаина смотрела на него пытливо и, как ему показалось, с большим уважением и серьезностью.

Короткий отпуск кончался. Надо было возвращаться в Париж. Приятели не мешали Гайто. Увидев зарождающийся роман, они нашли себе занятия — ездили в Ниццу, как-то раз отправились в Монте-Карло. Гайто туда не тянуло: еще по собственному юношескому опыту он знал, что игра — это всегда проигрыш. Помимо хрестоматийной истории Достоевского, в памяти Гайто имелись и более близкие примеры, например, писателя Михаила Арцыбашева, который когда–то оставил в казино фантастическую по тем временам сумму — 50 тысяч рублей. Наслышан он был и о трагикомической истории, приключившейся с Георгием Адамовичем, фактически проигравшим в Монте-Карло прекрасную квартиру, о чем потом долго сокрушались его друзья Ирина Одоевцева и Георгий Иванов. Деньги на квартиру дала Адамовичу богатая тетушка, а он их тут же отнес в казино, так что потом опять вынужден был снимать жилье. У Гайто подобные истории всегда вызывали недоумение. Не то чтобы он кичился своим благоразумием, но искать удачи в делах профанских, тем более денежных, ему уже было не интересно. Ему хотелось остроты иных ощущений.

Общение с Фаиной настолько захватило Гайто, что он посвящал ей все свое время. Они гуляли по окрестностям, взбирались на невысокие холмы, ездили на Кан-Фарра, бывали вдвоем в Ницце.

Там они сидели на скамейке в порту Вильфранж и наблюдали за отплывающими кораблями. Потом, взяв удочки у хозяина гостиницы, наловили рыбы, которую им приготовили на кухне в ресторане гостиницы. В Антибе поднялись к маяку и долго смотрели на неподвижное в тот безветренный вечер море и сплошную линию фонарей, освещавших длинную извивающуюся прибрежную дорогу.

Стрекотали цикады, аромат южных цветов и выжженной на солнце травы наполнял воздух, и его можно было пить и пить, он опьянял, и лишь легкий бриз освежал на мгновение голову. Гайто казалось, что вот он и вернулся на родину, и, обнимая за теплые плечи Фаину, вдыхая запах ее волос, он чувствовал умиротворенность… Уезжать не хотелось.