Владимир Коваленок - Родина крылья дала Страница 66

Над океаническими зонами с активной динамикой облачный покров тоже был необычный. Часто наблюдались даже геометрически правильные узоры облачности, напоминающие вихри Карно в газодинамике. Что это? В чем причина? И вот — неожиданное открытие: узоры облачного покрова повторяли узоры океанических течений, которые мы часто видели на водной поверхности там, где в ней отражалось солнце.

Но чаще всего меня донимали те самые таинственные явления в районе Бермудского треугольника, о которых написаны целые горы не только научно-фантастических повестей и романов, но и научных трудов и статей. Правда, ничего особенного в этом районе вроде бы и не было заметно. Разве только поразительные изумрудные цвета Карибского и Саргассова морей. Но однажды — случилось… Витки космического полета опоясывают Землю за сутки шестнадцать раз. В тех случаях, когда мы пересекаем экватор из южного полушария в северное, витки называются восходящими, если из северного в южное — нисходящими. Это условные определения, но думаю, что так легче меня понять.

В космической навигации ситуация несколько иная. В полете получается следующее: если над каким-то районом пролетел, например, на восходящем витке, то через 2–3 витка над этим же районом пролетишь и на нисходящем витке. Кроме этого, с борта в иллюминаторы (а это с высоты 350–380 километров) видно до удалений на 1800–2000 километров. Такие фантастические возможности позволяют наблюдать из космоса редкие и уникальные явления. Так вот однажды на восходящем витке я осмотрел район Бермудского треугольника: над океаном было безоблачно. Бермудские острова, Флорида, Куба — все просматривалось хорошо. На следующем витке я тоже бросил взгляд в ту сторону — ничего особенного. Но когда пролетал над этим районом на нисходящем витке, то не узнал его. Весь регион был закрыт облачностью, образовавшей гигантский диск диаметром до тысячи километров. Сначала подумал, что ошибся районом. Но навигационные приборы показывали, что находимся мы именно над Бермудскими островами.

Откуда взялась облачность? Потрясенный увиденным, я стал наблюдать этот регион систематически. Однако загадка не торопилась раскрываться. И все же мои усилия не пропали даром. В безоблачной атмосфере я постепенно стал выделять зоны с различной прозрачностью. Эти воздушные массы были подвижными, они перемещались из района Гренландии вдоль побережья Северной Америки и достигали Центральной Атлантики. Аналогичное движение я обнаружил и с другой стороны: от Антарктиды вдоль побережья Южной Америки — тоже в районе Центральной Атлантики.

Непрерывные наблюдения, наконец, увенчались успехом. Я все же нашел причины такого неожиданного появления облачности над большим регионом. Видимо, эти воздушные массы были различными по влажности и по температуре. А «столкнувшись» около Бермудских островов, образовывали огромный циклон. Сначала это было только моим предположением. Но оно подтвердилось: я наблюдал здесь образование циклонов еще несколько раз. И все это за довольно короткое время. Выяснилось, что через Панамский перешеек в этот район из южного полушария доходит и третий поток воздушных (или барических) образований. Вот тогда здесь творится невероятное: сверкают грозы, бурлит океан, образуются мощные циклоны. Так, может быть, вся таинственность и загадочность Бермудского треугольника зависит от его географического положения? Что могли знать метеорологи, когда наблюдения за природой даже с самолета могли проводиться в радиусе до 150 километров. Вот и «обманывали» синоптики летчиков, зачастую не зная, а значит, и не предупреждая их о надвигающейся грозе. Я хорошо запомнил, что означает оказаться в районе грозовой деятельности. Самолет швыряет, как щепку; некоторые машины превращались в обломки еще в воздухе. Сейчас для меня не существует тайны Бермудского треугольника, который просто-напросто находится на перекрестке трех воздушных потоков. Это мое мнение. Но стоит ли к нему присоединяться — желание читателя. Одно только скажу с уверенностью: с поступлением на метеостанции космической информации, данных о погоде всего земного шара повысилась не только точность прогнозов, но и безопасность в небе и на море. Пусть не все еще в метеорологии понятно, не все закономерности природных явлений выявлены, но первые шаги уже сделаны. Что особенно важно, так это то, что при наблюдении за разными уникальными явлениями человек по-прежнему — незаменим. Пока что ни одна, даже самая совершенная, аппаратура не может сделать снимки безоблачного пространства, притом с неоднородными воздушными массами. Под силу это пока что только глазу, человеческой наблюдательности и способности все хорошенько осмыслить… Я думаю, что для будущих поколений космонавтов подобные вопросы станут азбукой космического дела.

Над Тихим океаном я сфотографировал тайфун с названием «Рита». Он был с глазом, в центре которого шла непрерывная гроза, подсвечивающая даже конструкции нашей станции. Хорошо, что в это время здесь не оказалось пролетающих самолетов. Может, были предупреждены метеослужбами?

Вы, наверно, уверены, что самые интересные события бывают только за бортом станции?! Однако случаются они и в нашем космическом доме. Мы о них рассказываем сейчас с юмором, когда надо расслабить аудиторию, уставшую слушать о серьезных проблемах. Я, например, часто рассказываю о том, что произошло с Петром Климуком и Виталием Севастьяновым на станции «Салют-4».

Петр Климук отщелкал пленку ручного фотоаппарата по интересным наземным пейзажам и спокойно перезаряжал его в транспортном корабле. Чтобы не засветить кадры, он закрыл иллюминаторы и задраил люк. В абсолютной темноте сматывал отснятую пленку.

В это время Виталий Севастьянов увидел на вечернем горизонте уникальное явление — серебристые облака. Они тянулись к горизонту, излучая чистый и холодный космический свет. Конечно, захотелось сразу же показать редкий космические пейзаж своему командиру. Петра в станции ни в одном из отсеков не оказалось. Видя закрытый люк, Виталий постучался, как говорится, «по-земному», как стучатся в дверь гости.

Услышал из-за перегородки:

— Кто там?

Виталий сначала не придал значения ответу, но сказал:

— Это я, Севастьянов! — и тут же закатился громким и задорным смехом.

Из-за перегородки послышалось снова:

— А, это ты, Виталий, заходи я закончил. Севастьянов открыл люк.

— Петр, ты кого-нибудь ждал еще к себе, кроме меня?

Теперь хохотали оба. Петр объяснил, что он почувствовал себя в этот момент, как дома в фотолаборатории.

Случай действительно веселый. Но в то же время он многозначительный, говорящий о многом. Экипаж в длительном полете чувствовал себя хорошо. Ни у кого не было напряжения, постоянного ощущения опасности или чувства обеспокоенности. Все шло — как в жизни, по-земному. Поэтому и ответ был земной.