Владимир Липилин - Крылов Страница 67

И вновь: «Помни войну». Этот наказ напоминал о себе всякий раз, когда академик Крылов узнавал о милитаристских сговорах на Западе и Востоке. Тогда в нем во всю мощь поднимался патриот, всей душой желающий видеть Родину могучей в военном отношении. Тогда он придумывал цикл лекций «Общая теория гироскопов и некоторых технических их применений» и читал их слушателям Военно-воздушпой академии, конструкторам аэронавигационных приборов. Этот курс лекций также был практическим руководством наших авиаторов.' А придет время, и академическая комиссия отметит этот труд следующими словами: «С замечательным искусством, столь характерным для всего его творчества по прикладным дисциплинам, А.Н. сумел и здесь найти среднюю линию между решением абстрактной механической задачи и чисто технической, прикладной ее трактовкой, с неизменными упрощениями изложения предмета».

«Помни войну», и академик Крылов выступил с «Запиской», содержание которой – конкретная озабоченность обороноспособностью молодого социалистического государства.

«Будучи автором трудов, – писал адмирал-инженер Н.В. Исаченков, – оригинально и впервые у нас в Союзе освещающих вопросы вибрации судов и их оборудования, Алексей Николаевич за время своего ценного и длительного участия в работе Вибрационной комиссии ИКПС и НКВМФ внес много весьма ценных предложений по способам измерений корабельных устройств, антивибрационным устройствам артиллерийских установок и приборов управления огнем».

А вот как начал свои воспоминания о Крылове профессор Б.Н. Окунев: «В 1808 г. в Санкт-Петербурге в типографии Шнора был издан четырехтомный «Словарь математических и военных наук», собранный трудами Дмитрия Вильяшева-Волынцева. Во втором томе этого словаря на стр. 281 при объяснении слова «инженер» сказано: «Должность инженера заключает в себе столь много предметов и требует толиких знаний, что почти невозможно, чтобы один человек мог обладать всеми ими в вышней степени. Нет профессии, которая требовала столь многого учения, способностей, дарований и разума».

При чтении этих слов в памяти каждого, кто когда-либо знал Алексея Николаевича Крылова, не может не встать во весь рост живой и яркий образ этого замечательного человека и ученого. Именно Алексей Николаевич Крылов обладал знанием «столь многих предметов» и притом действительно в самом «вышнем степени». Именно Алексей Николаевич Крылов обладал исключительным сочетанием «способностей и дарований». Именно Алексей Николаевич Крылов обладал ясным и светлым разумом и необыкновенной мудростью. Если прибавить к этому его жизнерадостность, его несокрушимый оптимизм, его неизменную доброжелательность к людям и его великолепный, богатый, образный, сочный русский язык, то становится совершенно понятным и то обаяние, и та притягательная сила, которыми обладал Алексей Николаевич.

Надо сказать, что особенно замечательно было влияние Алексея Николаевича на окружающих его сотрудников и учеников. Его необыкновенная преданность науке, его исключительное трудолюбие не позволяли людям быть около него равнодушными, не позволяли принимать участие в его деятельности людям безразличным. Поэтому около него всегда кипела жизнь, причем в самой острой форме».

Счастливо время, в которое живут такие люди, как Крылов, несокрушимо государство, которому беззаветно служат такие люди, как Крылов.

Боевые корабли не блины, которые в мгновение ока пекут на раскаленных сковородках, но то количество боевых вымпелов, которое наша страна ввела в Военно-Морские Силы всего за девять лет, – поразительно. Практически заново было создано три флота – Черноморский, Северный и Тихоокеанский, да и родоначальник их – Балтийский – был переоснащен на 80 процентов. И если наши военные моряки встретили грозное утро 22 июня 1941 года во всеоружии, то в этом огромнейшая заслуга академика Крылова.

Если наше орудие могло выстоять против десяти гитлеровских, как, например, в контрбатарейной борьбе в ленинградской блокаде, то в этом беспримерном противоборстве, как и в дальнейших наступательных обвалах советской артиллерии, немалый труд академика Крылова.

Если в первые месяцы войны наша авиация нанесла бомбовые удары но столице «третьего рейха», то нельзя не вспомнить слов из заключения редакционной комиссии АН СССР: «Крылов—подлинный основоположник теоретической гироскопии и ее многообразных применений в нашем Отечестве».

Если…

Впрочем, их очень много, наших благодарственных «если» гению нашей науки, нашей техники. II еще одно. О нем сказано в статье академика А.С. Орлова: «Академик А.Н. Крылов – знаток и любитель русской речи».

«Президент Академии наук СССР С.И. Вавилов, характеризуя в речи у гроба Алексея Николаевича Крылова его многогранную деятельность в области точных наук, отметил и его горячий интерес к сфере гуманитарной, выразившийся в участии Алексея Николаевича в развитии русской речи и охране ее правильности. В научной работе автора настоящей статьи этот иптерес является центральным. Автор взял на себя смелость выступить с развернутой характеристикой отношения Алексея Николаевича к русской речи, которой он умел придавать прекрасную стилистическую форму и безупречную правильность. Не имея компетенции в области точных наук, будучи литературоведом по специальности, автор оправдывает смелость своего выступления почтительной любовью к Алексею Николаевичу и восхищением перед его русским умом и русским языком его сочинений и устных бесед, которыми автору выпало счастье пользоваться».

И далее: «Алексей Николаевич – знаток русской речи, артист и мастер в ее употреблении. Он отлично понимал национальную природу русской речи, ее стилевую породистость, непреодолимую мощь воздействия, ее значение для русской науки и русского искусства».

И, очаровывая, завораживая, он делился родной речью со всеми – рабочими верфей, матросами, крестьянами сел и деревень в краях, где родился и где до страсти любил бывать в редкие отпуска, с коллегами по труду, со слушателями академий и студентами институтов.

Встав за кафедру или взяв мелок и готовясь им вывести на доске одну из своих формул, он нередко обращался к аудитории с таким вступлением: «У Платона Гамалеи сказано: знание так должно быть в уме присуще, чтобы во всякое время немедля применяемо быть могло, подобно тому, когда брам-брас лопнет, сразу командовать на брам-гитовы, а не размышлять о сем».

«В каждой своей работе, в каждом действии, в каждом слове А.Н. Крылов был своеобразен и неповторим, – писал профессор Б.Н. Окунев, – и вот почему напоминание о самой маленькой черточке из его жизни имеет значение для всех людей, которые его помнят и любят, так как в каждом маленьком эпизоде своей жизни Алексей Николаевич проявляется как большой, цельный и яркий человек. Для молодого же человека, для молодежи, учеников А.И. Крылова его образ начинает приобретать легендарные очертания, и в их воображении академик Крылов вырисовывается как некий русский богатырь от науки из числа именно старших богатырей, которых, кстати говоря, Алексей Николаевич так хорошо знал и так любил. А чего только не знал Алексей Николаевич! Его эрудиция и память были поистине феноменальными. Мне за всю мою жизнь никогда не приходилось встречаться ни с одним человеком, который так же, как Алексей Николаевич, в любой момент времени мог бы дать точную цитату из трудов, посвященных самым разнообразным вопросам, принадлежащих самым различных! авторам и написанных в разное время от глубокой древности до наших дней. При этом приводимая Алексеем Николаевичем цитата всегда была удивительно кстати и сразу же с предельной яркостью и остротой характеризовала и его личную точку зрения, и его отношение к вопросу, по поводу которого она была высказана».