Семен Синельников - Киров Страница 68

Прибыв на Магнитку, он писал Сергею Мироновичу в Ленинград:

«Рапортует курд из Азии. На великой стройке t ниже 0—23–27°R. Выносливость курда по 5-балльной системе 4 и 5, Питание не организовано. Квартиры нет, живет в гостинице пока. Уже ознакомился с делами. 10–12.I выезжаю на площадку. Грехов немало — работаю над ознакомлением не менее 14 часов в сутки. 20.I напишу тебе и Серго мои выводы».

Из другого письма:

«Вот уже 2 м-ца, как от тебя не имею ни строчки. Как нехорошо забыть курда, заброшенного в морозный угол Урала».

Вслед за строками о трудностях стройки:

«Ну, Мироныч, дорогой, помоги мне, мне нужны трактора, 10 шт., как-нибудь выцарапай мне, а то задыхаюсь без транспорта. Возьми шефство над нами».

Их было много, людей, которые еще раньше сложились в активных деятелей или которых Киров приметил, учил, растил, выдвигал. Председатель АзЦИК Самед Ага Агамалиоглы, нарком рабоче-крестьянской инспекции Султан Меджидович Эфендиев, секретари Бакинского горкома партии Рухулла Алиевич Ахундов и Левон Исаевич Мирзоян, начальник Азнефти Александр Павлович Серебровский и его заместитель Михаил Васильевич Баринов, рабочие и инженеры, люди, самые различные по уровню, происхождению, образованию.

Не счесть всех, для которых Сергей Миронович, уже работая в Ленинграде, оставался другом и наставником, желанным судьей в деловом споре. С Кировым делились удачами, у него искали справедливости, защиты от обид, ему жаловались на недуги. А то писали просто так — о летнем отдыхе жёны и детей, о бакинских новостях, в том числе о реконструкции водопровода и канализации, или о сыновьях, которые первыми в роду получили дипломы. Еще и о том писали Сергею Мироновичу, что с его отъездом-де вся охотничья компания распалась, на утей довелось охотиться только три раза, а на кабанов Только два раза, но зато удачно.

Если кто-либо из прежних товарищей, сотрудников, подопечных долго не давал знать о себе, из Ленинграда в Баку, бывало, отправлялась телеграмма вроде такой:

«Благополучно ли дома?»

Все это брало свое начало в астраханском 1919 году или в середине 1921 года, когда Кирова перевели на работу в Азербайджан.

Знойный, голодный Баку обрушил на него сотни жгучих дел.

Киров добился присылки продовольствия, обещанного нефтяникам Лениным, и малой толики добра сверх того — хлеба и круп с Северного Кавказа, сахара с Украины, рыбы и соли из Астрахани. Рабочие были раздеты, разуты, и в Баку срочно доставили значительную партию обуви, готовых костюмов, пальто, белья, мануфактуры. Мануфактуру раздобыли также для поощрения крестьян, лучших сдатчиков продовольственного налога. Сергей Миронович посоветовал часть бязи и ситца выделить бесплатно сельским инвалидам. Но самое лучшее шло нефтяникам. Заработную плату нефтяникам увеличили.

В городе было много недавних бойцов и командиров XI армии. Они, и не только они, запросто приходили к Кирову, звонили ему по телефонам № 10–34 и № 12–43. Не заставая первого секретаря в ЦК, люди, которым он был нужен, нередко находили его у себя на производстве.

Он часами сиживал в тресте «Азнефть», дни проводил в промысловых и заводских районах Баку, в Балаханах и Сураханах, в Раманах и на Биби-Эйбате, в Черном и Белом городе. У вышек, у станков и агрегатов советовал рабочим и инженерам, устраивая авралы, разбирать накопившиеся за годы груды металла. Из остатков и обломков делали неплохое оборудование для бурения скважин, добычи и переработки нефти.

С водниками Сергей Миронович обсуждал, как быстрее гнать нефть по морю. С кооператорами — как усилить товарообмен с соседними республиками. С просвещенцами готовил к учебному году школы. С первыми азербайджанками, снявшими чадру, продумывал, как втягивать женщин в общественную работу. Профсоюзников торопил с переустройством особняков и вилл в дачных пригородах Бузовны и Мардакяны. Там, где раньше не ступала нога рабочего, открыли первые дома отдыха и санатории для нефтяников.

Город был невероятно запущен. На промыслах, на фабриках и заводах, на улицах и в порту проходили субботники. Жители своими руками приводили в порядок столицу республики, освобождали ее от грязи и мусора. Газеты и плакаты пестрели незатейливыми, но горячими призывами:

Грязь и мусор — наш позор.Очищайте каждый двор,Каждый камень мостовойВ град-столице нефтяной

Стихи были далеки от поэзии. Киров улыбался:

— Лишь бы поближе к санитарии, к чистоте.

Была необходима и чистота иного порядка.

Незадолго до приезда Кирова в Баку Троцкий навязал партии дискуссию о профсоюзах. Сергей Миронович, работавший тогда на Тереке, руководил разгромом троцкистов. На партийной конференции, проходившей во Владикавказе, сто шестьдесят делегатов, гневно осудив антипартийную вылазку, отдали свои голоса за ленинскую платформу, отстаиваемую Кировым. Троцкисты же получили всего-навсего восемь голосов. И здесь, в Азербайджане, Сергей Миронович продолжал сокрушать троцкистов. Они потерпели полный провал, как и позднее, когда после смерти Ленина возобновили нападки на партию. Разоблачая эти нападки, Сергей Миронович говорил:

— Вокруг Троцкого группируется все то, что против большевизма, против ленинизма, против Коммунистической партии.

Расширенный пленум Бакинского комитета партии постановил:

«Попытки заменить ленинизм троцкизмом должны встретить сильный и решительный отпор со стороны всей партии, как это было не раз в предшествующие годы».

Партийная организация Азербайджана была засорена также национал-уклонистами. В августе 1921 года пришлось удалить из Азербайджана в другие республики группу наиболее ярых национал-уклонистов. Осенью прошла партийная чистка. Она вскрыла множество. преступлений. Армян и русских исподтишка выживали с промыслов, в нескольких уездах бедняков и середняков обложили непомерными налогами, неплательщиков публично избивали, сочиняя, будто этого требует диктатура пролетариата, крестьян натравливали на бакинских рабочих, срывали смычку города и села, в Нагорном Карабахе вернули землю прежним владельцам, отдали советские учреждения на откуп мусаватистам, кулацким сынкам, белогвардейским офицерам.

Чистка оздоровила партийную организацию республики. Трудящиеся города и деревни узнали истинные причины преступлений, которые враги приписывали советской власти. Благодаря этому всюду, и особенно в Баку, снова окреп интернационализм, который большевики выковывали здесь десятилетиями. Будни каждодневно подтверждали это. Киров обратился к трудящимся республики с призывом помочь голодающему Поволжью — побережья великой реки, через которую не смог переступить Колчак, превращены неурожаем в пустыню. Над просторами, где Красная Армия долго черпала хлеб, витает голодная смерть, и нужно разбудить все честное в Азербайджане, протянуть руку помощи крестьянам Поволжья. Рабочие, сами нуждаясь, откликнулись по-рабочему: «Десятеро сытых кормят одного голодающего». Столетние старцы из аулов от своего имени написали обращение к азербайджанскому крестьянству — надо отдать последнее родным братьям, русским. Важнее продовольствия, денег, драгоценностей, отданных в фонд помощи Поволжью, было то, что старики — впервые в жизни, вероятно — назвали русских родными братьями.