Александр Рыбасов - И.А. Гончаров Страница 68

Роман Гончарова не давал никакого повода для таких выводов. Наоборот, Гончаров с предельной ясностью и обоснованностью показал, что обломовщина не общенациональное, а социальное явление, что она является порождением старого, отживающего уклада жизни, дворянско-поместного барства, крепостничества.

Очень положительно гончаровский роман был встречен в передовых кругах русских писателей. «Обломов» тотчас же по выходе его в свет был прочитан Львом Толстым. В апреле 1859 года Лев Толстой писал А. В. Дружинину: «Обломов» — капитальнейшая вещь, какой давно, давно не было. Скажите Гончарову, что я в восторге от Облом(ова)… Обломов имеет успех не случайный, не с треском, а здоровый, капитальный и невременный».

В своем письме от 13 мая 1859 года Гончаров принес «душевное спасибо» Толстому за его «ласковое слово» об «Обломове».

Этот отзыв Льва Толстого об «Обломове», как и его положительный отзыв об «Обыкновенной истории», которую он прочитал вскоре после знакомства с Гончаровым, а именно в 1856 году, — одно из свидетельств того взаимопонимания и искреннего уважения, которое неизменно и всегда потом связывало двух корифеев русской литературы.

Высоко и верно оценил «Обломова» и Тургенев. Уже на склоне лет, вспоминая о выходе «Обломова» в свет, Гончаров писал в «Необыкновенной истории»: «И Тургенев однажды заметил мне кратко: «Пока останется хоть один русский, — до тех пор будут помнить «Обломова».

Гончаров с присущей ему сдержанностью делился своей радостью по поводу успеха «Обломова» в письмах к своим друзьям. Так, в письме к И. Льховскому от 20 мая 1859 года он писал, что впечатление в публике «огромно и единодушно». Особенно обрадовала Гончарова «отличная статья» Добролюбова, где критик, по словам Гончарова, «очень полно и широко разобрал обломовщину». «Конечно, — замечал при этом писатель, — когда жар спадет, начнут и ругаться, особенно в Москве, хотя там страстно приветствовали первые две части. Но там живут славянофилы, а Штольц — немец». Действительно, вскоре московские славянофилы, эти представители крайней реакции, набросились на «Обломова».

О полном удовлетворении статьей Добролюбова Гончаров писал П. В. Анненкову: «Взгляните, пожалуйста, статью Добролюбова об Обломове: мне кажется, об обломовщине — т. е. о том, что она такое — уже сказать после этого ничего нельзя. Он это, должно быть, предвидел и поспешил напечатать прежде всех. Двумя замечаниями своими он меня поразил: это проницанием того, что делается в представлении художника. Да как же он — не художник — знает это? Этими искрами, местами рассеянными там и сям, он живо напомнил то, что целым пожаром горело в Белинском… Такого сочувствия и эстетического анализа я от него не ожидал, воображая его гораздо суше».

Владимир Ильич Ленин много раз пользовался образом Обломова и обломовщины для разоблачения пережитков прошлого, для борьбы с ними. Великая Октябрьская социалистическая революция ликвидировала почву, порождавшую и питавшую обломовщину. Но обломовщина живуча. Ленин говорил, что обломовщина еще не изжита до конца, что с такими ее проявлениями, как боязнь всего нового, передового, нерадивое отношение к труду, расхлябанность, беспечность и бескультурье, необходимо вести упорную и беспощадную борьбу.

Ленин, призывая рабочих и крестьян к борьбе с бюрократизмом, говорил: «От этого врага мы должны очиститься, и через всех сознательных рабочих и крестьян мы до него доберемся. Против этого врага и против этой бестолковщины и обломовщины вся беспартийная рабоче-крестьянская масса пойдет поголовно за передовым отрядом коммунистической партии. На этот счет никаких колебаний быть не может»[156].

Около ста лет тому назад вышел в свет «Обломов», но до сих пор он сохранил для нас свой интерес и свое воспитательное значение. Роман сыграл большую роль в развитии прогрессивного общественного сознания, в развитии русского критического реализма.

Глава одиннадцатая

«Обрыв»

Есть произведения, о которых можно сказать, что им была посвящена вся жизнь художника. У Гончарова таким произведением является «Обрыв».

Первоначальный его замысел возник у писателя еще в конце сороковых годов. «План романа «Обрыв», — писал Гончаров в статье «Намерения, задачи и идеи романа «Обрыв»[157], - родился у меня в 1849 году на Волге, когда я, после четырнадцатилетнего отсутствия, в первый раз посетил Симбирск, свою родину. Старые воспоминания ранней молодости, новые встречи, картины берегов Волги, сцены и нравы провинциальной жизни — все это расшевелило мою фантазию, — и я тогда уже начертил программу всего романа, когда в то же время оканчивался обработкой у меня в голове другой роман — «Обломов».

Но осуществление этого замысла отодвинулось на долгое время. В 1852 году Гончаров отправился в кругосветное плавание и «унес роман, возил его вокруг света в голове и программе» вместе с «Обломовым». Он кое-что вносил в рукописи и программы романов, но писать не мог, так как «был весь поглощен этим новым миром, новым бытом и сильными впечатлениями».

К тому времени у писателя были накоплены для будущей работы над «Обрывом» «кучи листков, клочков, с заметками, очерками лиц, событий, картин, сцен и проч.».

По возвращении из долгого и трудного плавания в Петербург в 1855 году Гончаров стал готовить к печати «Очерки путешествия» — «Фрегат «Паллада». В 1857–1858 годах он закончил писать «Обломова». Исполнив этот свой «долг», он намерен был вплотную приступить к «обработке», то есть написанию «Обрыва», образы, сцены, картины которого, по словам самого романиста, «теснились в воображении» и требовали «только сосредоточенности, уединения и покоя, чтобы отлиться в форму романа».

Но таких благоприятных для творчества условий у Гончарова тогда не было. Все более он убеждался в том, что «служба и литература между собой не уживаются».

Это, несомненно, являлось одной из причин того раздраженного состояния, которое он испытывал в это время. Но были и другие причины.

Вообще 1859 год начался для Гончарова беспокойно и нервозно. Несмотря на то, что «Обломов» был написан и пошел в печать, — ни радости, ни душевного спокойствия это не принесло писателю. Еще не улеглось возбуждение от напряженной работы над романом, как возникли новые волнения. Не без тревоги писатель ждал оценки своего произведения читателями и критикой.

Первая часть «Обломова», что, между прочим, отмечал в своей статье и Добролюбов, многим показалась скучной, незанимательной. Публика была увлечена «Дворянским гнездом» Тургенева, полностью опубликованным в январском номере «Современника» за 1859 год. На некоторое время тургеневский роман совершенно заслонил собою медленно, в течение нескольких месяцев, по частям выходившего в «Отечественных записках» «Обломова». Это разбередило у писателя никогда не заживавшую в душе рану сомнений в достоинстве своего труда.