Юрий Гальперин - Воздушный казак Вердена Страница 68

— Теперь будут знать, — рассмеялся Кедров, — действительно потрясающий случай, а мне коровы и не хватило.

Через некоторое время утром во время завтрака Казаков встал, когда все собрались за столом, и сообщил:

— Вольноопределяющийся Кедров, сегодня вы приказом произведены в прапорщики, поздравляю вас,  — пожал руку и поцеловал молодого летчика.

Кедрова обнимали и поздравляли все офицеры. Поручик Карпов принес погоны и укрепил их поверх солдатских. Кедров сиял.

После завтрака вылет: в направлении Ковеля были замечены три вражеских самолета.

С боевого задания вернулись все, кроме… Кедрова. На аэродроме волновались, надеялись, что еще может прилететь.

Неожиданно появился немецкий самолет, летчики бросились к машинам, но аппарат с черными крестами сбросил небольшой парашютик и тут же развернулся обратно.

К найденному солдатами парашютику был привязан носовой платок с камнем и запиской внутри: «Сел, остановился мотор. Аэроплан сжег. Пришлите белье. Прап. Кедров». Казаков брезгливо поморщился:

— Зачем писал? Если писал, значит, говорил…

В этой войне авиация как новый и необычный род войск имела неписаное правило: противники сообщали о попавших в плен летчиках, а погибших врагов хоронили как героев, с воинскими почестями.

В этот отряд Казакова и прилетел для передачи опыта штабс-капитан Аргеев.

В столовой офицеров на хуторке был устроен парадный обед, гостя забросали вопросами о порядках во французской авиации, тактике боя, об известных по газетам французских асах.

Все были удивлены, узнав, что два ордена и две пальмы на орденской ленте Аргеева не за сбитые самолеты, а совсем за другие отличия. И снова расспросы, но Аргеев с самого начала старался вести себя как можно скромнее. Он знал, что Казаков сбил много аэропланов, были победы на счету у других летчиков отряда, а он хоть и выполнял опасные задания, но самолетов еще не сбивал.

Казаков показал гостю свой «ньюпор», на котором он, кроме пулемета, стрелявшего через винт, поставил на верхнее крыло, над собой еще один пулемет, под углом в 45 градусов:

— Очень удобно бить из него, когда заберешься под немца. Он ждет привычной атаки, а тут подлезешь снизу и из этого пулемета строчишь.

— Хорошо придумано, — одобрил Аргеев.

На следующий же день он в паре с Казаковым вылетел, чтобы провести показательный воздушный бой. Это было внове, таких тренировок раньше не проводили, о них узнали из рассказов Аргеева. Летчики отряда собрались на аэродроме и подмечали все, начиная с посадки в самолет и взлета.

Казаков подошел к самолету, снял фуражку, спрятал ее под сиденье, достал шлем, очки и кавалерийским броском вскочил в кабину своего «ньюпора». Не торопясь, надел на шлем очки, натянул перчатки, попробовал рули управления и перекрестился.

— Контакт! — крикнул механик.

— Есть контакт! — ответил Казаков.

Аргеев в кожаной куртке и шлеме обошел свой самолет, осмотрел его снаружи, спокойно поднялся в кабину, пристегнулся ремнем, покрутился, пробуя, удобно ли сидит, несколько раз оглянулся назад, на хвост, словно демонстрируя сказанное накануне, что у летчика «должны быть глаза и на затылке». Покачал рулями.

Те же команды, заревели дружно два мотора, и Казаков махнул гостю рукой: взлетай, мол, первым. Аргеев, оторвавшись от земли, долго выдерживал самолет, набирая скорость, и рванулся с разворотом в высоту.

Казаков ушел со взлета по прямой. Красиво, плавно, не так резко, как «француз». Он вообще любил летать как птицы — вольно, широко, стремясь в высоту.

Летчики разошлись в разные стороны, поднялись повыше и пошли на сближение. Оба летали прекрасно, но Аргеев был изобретательнее, неожиданнее в своих воздушных пируэтах. Казаков стремился своим излюбленным приемом подобраться под самолет Аргеева, а тот уходил любым способом, вплоть до срыва в штопор, чего не позволял себе никто.

Наблюдавшие с земли получили истинное наслаждение от «боя» двух асов. Кто из них победил бы, сказать трудно, но мастерство Аргеева в пилотаже было очевидным.

— Загоняли вы меня, — признался после посадки Казаков. — А штопором просто напугали, думал, и в самом деле сорвались.

— И мне пришлось попотеть немало, — скрывая удовлетворение, ответил Аргеев, — а что до штопора, то он весьма полезен, фигура безопасная, просто во Франции приучают так на нее смотреть с самого начала. Это различие школ. Французская более разнообразна, она пытается сразу готовить истребителя, отбирая способных учеников.

— А что, если нам с вами слетать в паре на встречу с австрийцами?

— С удовольствием, — обрадовался Аргеев.

— Жаль, нет Крутеня, — вздохнул Казаков, — вот бы с ним вам познакомиться. Как летает!..

— Ваши фамилии всегда называют вместе. Насколько я знаю, он ведь тоже здесь, командует отрядом.

— Уехал недавно во Францию, изучать опыт. Он у нас и теоретик, можно сказать, глава русской школы истребителей.

…Вскоре после показательного боя Аргеев и Казаков вылетели в паре на боевое задание. Они прекрасно дополняли друг друга, смело атакуя противника.

…Вернувшись из полета, Павел Владимирович принимал поздравления сослуживцев, друзей, прочитавших в сводке с фронта: «Нашими летчиками штабс-ротмистром Казаковым и штабс-капитаном Аргеевым сбит неприятельский самолет, упавший в районе Козова. Самолет сгорел, летчики взяты в плен».

Так Аргеев открыл свой боевой счет на родине.

Приказ отправиться на боевую стажировку во Францию Крутень принял как награду, которая радовала не меньше, чем полученные ордена. Там есть чему поучиться.

…Снова полеты, но уже в небе Франции, тренировки в школе воздушного боя, где совершенствуются и другие русские летчики: Сапожников, Павлов, Орлов, а рядом с этими асами молодые, начинающие истребители.

В школе Крутень задержался недолго. Вместе с поручиком Орловым они отправляются в боевую истребительную эскадрилью. Начальник школы капитан Марзак рад, что познакомился с таким асом.

— Не останетесь ли у нас инструктором, господин капитан? — спрашивает он Крутеня. — Русских летчиков и готовили бы.

— Спасибо, но мне еще есть чему поучиться на фронте. У вас тоже я увидел много интересного. Да, господин капитан, позвольте поздравить вас с орденом Святого Станислава.

— Благодарю, мне приятна эта награда России. А честно сказать, завидую вам, но… не пускают отсюда.

— Сочувствую, хотя знаю, что вы достойно повоевали.

Крутень не обычный стажер, его задача шире — изучить и обобщить опыт истребительной авиации, получившей во Франции, как потом напишет он, «полное развитие и организацию». Изучать же для Крутеня — прежде всего все испытать и понять в бою.