Владимир Губарев - XX век. Исповеди Страница 68
Владимир Губарев - XX век. Исповеди читать онлайн бесплатно
- Складывается впечатление, что подготовка настоящего гематолога стоит очень дорого, во много раз больше, чем, к примеру, хирурга?
- Но и лечение требует огромных затрат. В среднем на каждого нужно 30 тысяч долларов. Один ребенок и один курс лечения. Нужны ведь не только лекарственные препараты, но и особые условия в клинике - специальное белье, инструмент и так далее… Чем мы по праву гордимся, что многое удалось сделать в нашей клинике за полтора года. Я не хвалюсь, констатирую. Приехали наши коллеги из Германии, посмотрели, сказали: нам потребовалось 25 лет, а вам полтора года. Конечно, и они, и мы прекрасно понимали, что без помощи коллег с Запада об этом и помышлять было нельзя. Когда я так говорю, я прежде всего имею в виду процент выздоравливающих… Мы приблизились к уровню западных клиник, то есть до 70 процентов детей излечиваем. А есть некоторые опухоли, заболевания, где процент доходит до 96!.. Да, говорю это с гордостью, потому что имеем право на нее… Вы знаете, потрясающее чувство испытываем все мы, когда ребенок уходит из клиники, забыв навсегда, что у него была лейкемия. И такие результаты налицо. Но, повторяю, это делается с помощью западных коллег, наших специалистов, которые обучены там, и благодаря медсестрам, которые также прошли стажировку в зарубежных клиниках.
- Кто вам помогал здесь больше всего?
- Государство. Больница существует на государственном бюджете. Далее могу назвать "Чернобыль-помощь", фонд Горбачева и его окружение. На эти средства мы покупали лекарства, к тому же эти люди помогали нам устанавливать контакты с разными зарубежными фирмами. Американские фармацевтические фирмы и церковь увидели, что мы не тратим средств напрасно, все тщательно контролируется, а потому они охотно помогают. Надо отчетливо понимать - наша область очень дорогая. К примеру, трансплантация костного мозга в США стоит 150-200 тысяч долларов, в Израиле дешевле - 50-70 тысяч. У нас же бедная страна, а потому мы можем работать только с помощью спонсоров и благотворительных организаций. Уйдет эта помощь, и наша гематология будет вновь отброшена на 25 лет назад. Но наш оптимизм заключается в том, что мы показали - из плачевного состояния можно выйти, надо только приложить общие усилия.
- И не только ученых и медиков?
- Я не хочу выходить на общие проблемы - они ясны. Но об одной особенности все-таки надо сказать, а именно - важно определить, кто лечит больного. Врач или медсестра? У нас всегда считалось, что сестра нечто вспомогательное, вторичное. Но на самом деле должен быть равный подход. Врач выбирает тактику, а лечит больного сестра. Она находится с пациентом. В наших русских больницах все иначе, а западная медицина, образно говоря, держится на профессионализме медсестер. Мы взяли девушек из училища, отобрали, конечно, лучших, тех, кто знал иностранный язык, и сразу включили их в лечебный процесс. С ними врач разговаривал на равных. У лечащей сестры группа палат, она ведет определенное количество пациентов, и каждый день к ней на визит - это очень правильно называется -приходит доктор. И он дает ей тот или иной совет, а лечит именно сестра. Это не только моральный стимул, его одного недостаточно - такая система обязывает и материальный уровень сестры держать на должной высоте. Мы должны понимать изменение ее статуса. Когда сестра приходит в клинику, чтобы отбыть положенное время, - это одно, но если она лечит – совсем иное. Кстати, когда спустя шесть месяцев после такой реорганизации к нам приехали немцы, они были удивлены, что наши результаты по выхаживанию больных лучше, чем у них… Этим они подтвердили, что мы не только переняли лучшее на Западе, но и внесли свои особенности, характерные именно для русских традиций. А если мы о них вспомним, то определение "сестра милосердия" появилось у нас… В общем, принцип "каждому свое" в нашей области следует соблюдать неукоснительно.
- Насколько известно, у вас в клинике не очень любят, когда больной долго находится в стационаре?
- Там, где умеют считать деньги, коек мало. Койка стоит дорого. Это ведь не только комната, где стоит железная кровать, вернее - пять, десять или двадцать в одной палате. Понятие "койка" подразумевает целый технологический процесс. И дешевле пациента лечить амбулаторно. Поэтому на Западе была разработана много лет назад специальная система амбулаторного лечения, на дому, в семье. По сути в лечебный процесс включаются близкие и родственники больного. Это дешевле и для семьи, снижается уровень потребления страховки, возникает двойной контроль и, наконец, меняется психология больного, который совершенно иначе себя ощущает вне больничной палаты. В общем, появилась принципиально новая система лечения. В крупнейшей клинике в Мемфисе, аналогичную которой мы хотим создать здесь, всего 50 коек. Все остальное - амбулаторное лечение. Центр в Мемфисе - гигантская диагностическая служба. Койки занимают только те, кому это абсолютно необходимо, а потому пропускная способность стационара огромная. Мы попытались в минувшем году работать также, и "производительность койки", извините за столь вольный термин у нас повысилась до 250 процентов. Открою секрет: формально, для контрольных служб, а их у нас множество. Больные на койке у меня лишь числились, лечились же они амбулаторно. Конечно, нагрузка на персонал возрастает. В отделении лежит десять человек - оно рассчитано на 30, но ежедневно лечение проходят 35-40 человек. А ведь больной приходит, его нужно принять, ввести лекарство, проверить, потом отправить домой. Казалось бы, мороки больше, но на самом же деле врачу легче. Ведь известно, что вся самая гнусная инфекция живет в больнице, потому что по нашим стеночкам везде есть посевы болезненных бактерий. Они разрастаются, попадают к больным. И не случайно, что госпитальные инфекции необычайно тяжелы - это хорошо известно врачам. Плюс к этому в отделении исчез гепатит. Он передается через кровь, через микротрещины, при контактах между больными. Только организационные мероприятия, а именно амбулаторное лечение, снизили сразу же заболевания гепатитом в 10-15 раз. Есть и другие преимущества, не буду вдаваться в подробности, но для нас уже ясно, что расширение амбулаторного лечения, грамотного и профессионального, позволяет резко расширить возможность Центра по лечению детской лейкемии.
- О чем вы мечтаете?
- Хочу уйти из государственной системы. К этому и готовлю персонал. Я профессиональный врач, а потому хочу быть свободным. И такие же люди объединились вокруг меня, мы -друзья, и нам уже во многом удалось оторваться от системы, которая сдерживала каждого из нас. У нас в институте сейчас 36 профессоров высокого класса, почему же они должны выполнять чьи-то приказы или указы! Да, они сами все могут понять, осмыслить и найти правильный выход! Они же - свободные люди… Нет, борьба не закончена, может быть, еще только самое начало, но я не сомневаюсь в победе.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.