Федор Раззаков - Врачебные тайны. Пороки и недуги великих Страница 69

Танич умер скоропостижно. За неделю до смерти, когда он находился у себя дома на Зоологической улице, ему внезапно стало плохо с сердцем. Вызвали «Скорую», медики которой поставили диагноз «стенокардия», было принято решение его госпитализировать в Боткинскую больницу, где он много лет наблюдался с почками. Там его поместили в урологическую реанимацию. Каждый день в больницу наведывалась жена Танича Лидия Николаевна, однако порадовать ее врачам было нечем — состояние поэта не улучшалось. Он уже не мог говорить и фактически был при смерти. Понимая это, родные поэта вызвали из Голландии его дочь Ингу, чтобы она успела проститься с отцом. 17 апреля 2008 года, в 3 часа 10 минут ночи Танич скончался от почечной недостаточности.

Аневризма баловня судьбы

Аневризма сосудов мозга — это патологическое состояние, которое характеризуется нарушением структуры сосудов головного или спинного мозга с образованием мешковидного расширения стенок сосудов. Наиболее частой причиной возникновения аневризмы являются врожденные нарушения строения стенок сосудов или сосудистые аномалии. Наиболее опасное осложнение аневризмы — это разрыв стенки артерии с развитием внутреннего кровотечения и кровоизлияния в органы.

Андрей Миронов (46 лет) — актер театра, кино: «Три плюс два» (1963; главная роль — ветеринар Роман Любешкин), «Берегись автомобиля» (1966; главная роль — Дима Семицветов), «Бриллиантовая рука» (1969; главная роль — контрабандист Гена Козодоев по кличке Граф), «Достояние республики» (1972; главная роль — Маркиз), «Невероятные приключения итальянцев в России» (1973; главная роль — капитан милиции Васильев), т/ф «Соломенная шляпка» (1975; главная роль — Фадинар), т/ф «Двенадцать стульев» (1977; главная роль — Остап Бендер), т/ф «Обыкновенное чудо» (1978; Администратор), «Мой друг Иван Лапшин» (1985; журналист Ханин), «Человек с бульвара Капуцинов» (1987; главная роль — мистер Фест) и др.

В первый раз Миронов едва не умер в сентябре 1978 года. Он тогда вместе с Театром сатиры гастролировал в Ташкенте, и в один из дней ему стало плохо — у него лопнул сосудик в мозгу. По счастью, это был всего лишь микроразрыв, однако местные врачи поставили неверный диагноз: серозный менингит. Миронова положили в больницу. По Москве тотчас пошли слухи, что он… умер. Но он был жив, лежал в больнице. Если бы врачи правильно поставили диагноз и провели операцию, вполне вероятно, он бы прожил гораздо больше тех девяти лет, что последовали затем. Дело в том, что после того как у Миронова в Ташкенте лопнул сосудик, кровь запеклась и этот сгусток и держался до 87-го. Кстати, в роду Миронова многие умерли именно от аневризмы: и отец (аневризма сердца), и сестра отца, и тетка.

Как утверждают очевидцы, Миронов предчувствовал свой ранний уход. Например, его бывший одноклассник А. Ушаков рассказывает: «Надежда Георгиевна Панфилова, наш классный руководитель, умерла в этом же 1987 году, унесшем и Андрея. Когда в маленькой ее квартирке на улице Вавилова наш класс прощался с нею, кто-то сказал, что мы очень редко видимся. Андрей, задумчиво помолчав, произнес: «Ничего. Скоро я вас соберу у себя — по такому же случаю…»

Закрыв в июне 1987 года свой 63-й сезон, Театр сатиры в июле отправился в гастрольную поездку по Прибалтике. Именно там и случилась трагедия.

14 августа Миронов должен был играть на сцене Рижского оперного театра в спектакле «Женитьба Фигаро». Но перед спектаклем он в течение двух часов играл на корте в теннис. Играл два часа на страшном солнцепеке, обмотавшись полиэтиленовой пленкой, чтобы согнать вес. После игры зашел к гендиректору санатория «Яункемери» Михаилу Малькиелю, оставил у него свои кроссовки и договорился, что вечером они проведут время в компании прелестных девушек. Не довелось…

Спектакль начался без опозданий и ровно двигался до 3-го акта, 5-й картины, последнего явления. Далее произошло неожиданное. Вспоминает А. Ширвиндт:

«Фигаро: Да! Мне известно, что некий вельможа одно время был к ней неравнодушен, но то ли потому, что он ее разлюбил, то ли потому, что я ей нравлюсь больше, сегодня она оказывает предпочтение мне…»

Это были последние слова Фигаро, которые он успел произнести…

После чего, пренебрегая логикой взаимоотношений с графом, Фигаро стал отступать назад, оперся рукой о витой узор беседки и медленно-медленно стал ослабевать… Граф вопреки логике обнял его и под щемящую тишину зрительного зала, удивленного такой «трактовкой» этой сцены, унес Фигаро за кулисы, успев крикнуть «Занавес!».

«Шура, голова болит», — это были последние слова Андрея Миронова, сказанные им на сцене Оперного театра в Риге и в жизни вообще…»

Рассказывает руководитель клиники нейрохирургии Янис Озолиньш: «Я приехал в больницу буквально в считаные минуты, как только меня вызвали. Миронова привезли к нам в 23.25. Он был без сознания. Произошел так называемый разрыв аневризмы — сосуда, который снабжает кровью передние части головного мозга и также участвует в полном снабжении головного мозга.

При установлении диагноза было сразу ясно, что произошло обширное кровоизлияние между полушариями головного мозга. Мы сразу же провели обследование сосудов, констатировав гигантскую, по меркам головного мозга, аневризму: в диаметре она была больше 2,5 сантиметра! То есть она очень трудно поддается оперативному лечению. В результате разрыва — нарушение жизненно важных функций, дыхания и, как следствие, потеря сознания.

В реанимации мне удалось установить, что Миронову в театре кто-то из врачей, оказывая помощь, из самых лучших побуждений заложил в рот нитроглицерин. В такой ситуации, когда произошел разрыв артерии, прием сосудорасширяющего вещества мог усугубить объем кровотечения. Правда, мы можем только предполагать, но говорить об этом со всей определенностью трудно…

Было совершенно ясно, что в ситуации перенесенной клинической смерти Миронова оперировать не было смысла. Мы продлевали реанимационные мероприятия, то есть поддерживали кровяное давление, дыхание, и в это же самое время обдумывали возможности оперативной помощи. Практически сразу же при поступлении к нам мы совершили вспомогательную операцию. Это дало возможность предотвратить остановку сердцебиения. Так были выиграны эти два дня — с 14-го по 16 августа. Иначе Миронов умер бы сразу.

За это время здесь перебывали почти все родственники Миронова и его друзья, находившиеся в Латвии. Но ничего радикального мы сделать не могли, потому что уже наступили невозвратимые разрушения в мозгу. В сознание он так и не пришел. Смерть наступила 16 августа в 5.35 утра.