Куан Ю Ли - Суровые истины во имя движения Сингапура вперед (фрагменты 16 интервью) Страница 69

Я не достиг его уровня, но я могу достичь определенного уровня, когда я в стрессовой ситуации, и если чувствую, что становлюсь брюзгливым, я сажусь в тихом уголке. Через двадцать-тридцать минут мои ритмы замедляются. Он обучил медитации и моего сына Сянь Луна, когда тот страдал лимфомой.

Однажды я встретился с (бывшим премьер-министром Бирмы) Не Вином (Ne Win). Он приезжал сюда, чтобы пройти медицинское лечение. Я сказал: «О, вы прекрасно выглядите! » - последний раз, когда мы виделись в Бирме, он выглядел так, будто вот-вот умрет. Он ответил: «Да, я все время провожу в медитации». Я спросил: «Неужели? А как вы медитируете?» И добавил: «А если, предположим, умрет ваша дочь (дочь в это время сидела в другой комнате вместе с зятем), расстроит ли это вас? Будет ли это угнетать вас?» Он ответил: «Конечно, какое-то время будет, но я медитирую и задаюсь вопросом, что значит наша жизнь. Я всего лишь крошечная крупинка. Другая крупинка ушла от нас». То есть он мысленно занимает более отрешенное положение. Не скажу, что в этом есть какой-то фокус. Это обычный психологический метод.

Я считаю, что это полезно. Посмотрите на себя глазами другого человека, а затем вы внезапно начнете думать, что должны увидеть вещи в истинном свете. Я считаю, что надо учить медитации в школах, потому что это убережет людей от походов к врачам, приема валиума и тому подобных напастей.

- Может быть медитация дается вам легче, потому что вы больше предрасположены к буддизму? По-моему, как-то вы говорили, что являетесь номинальным буддистом.

- Да-да, я номинальный буддист. В большинстве буддистских храмов есть монахи и ученики, которые сидят в позе лотоса, сложив руки чашеобразными ладонями вместе, и глубоко дышат, при этом глаза их широко открыты, но они ничего не видят перед собой, они расслаблены. Так я не могу. Я закрываю глаза и получаю похожий эффект, правда, не такой, как у монахов. Бывший премьер-министр Японии Ясухиро Накасонэ раз в неделю проводил целый час в храме, сидя в позе лотоса и медитируя. Давным-давно, когда я устраивал для него ужин в Сингапуре, он рассказывал мне: «Я просто сижу в покое и отрешаюсь от всего мира». Я не могу сидеть в позе лотоса. Когда я попробовал, я получил дисплазию тазобедренного сустава.

ОН ОСОЗНАЛ, ЧТО СИНГАПУР МОЖЕТ ВСТАТЬ С НОГ НА ГОЛОВУ

- Что еще вы делали для того, чтобы расслабиться, особенно раньше?

- Играл в шахматы с детьми.

- О, замечательно. А вы позволяли им выигрывать или всегда побеждали сами?

- Нет, я не позволял им выигрывать. Поначалу я давал им некоторую фору, но когда они выросли, нужда в этом отпала. Через некоторое время я сказал: знаете, давайте закончим с этим! (Смеется).

- А вы ставили перед собой цель проводить много време-ни с детьми, когда они росли?

- Да, раньше я обязательно как минимум один раз в год, а иногда и два раза, вывозил всю семью в Камерон Хайлендс (Cameron Highlands) или Фрейзере Хилл (Fraser's Hill) на две недели отдохнуть и поиграть в гольф. Мы с женой и дети обычно гуляли по полю для гольфа. Мы общались с ними. Поскольку я занимался политической деятельностью, я спрашивал их: «Хотите ли вы пойти по моим стопам?» Мой старший сын заявил: «Я последую за тобой».

Поэтому, когда я собрался на фанг вен (общение с избирателями) в 1963 году, он был со мной практически все это время. Он был уже достаточно взрослым и запомнил восстания в июле 1964 года (ему было около 12 лет и он учился тогда в Католик Хай Скул. Я помню, что за ним в школу отправили машину (когда разразились эти восстания), но его не смогли найти, потому что кругом царил хаос. Он пошел домой один. Двое младших детей были тогда совсем маленькие, поэтому та ситуация не затронула их так, как его.

- Как вы думаете, почему в политику пошел наш премьер-министр (ваш старший сын), а не ваш младший сын?

- Наш младший родился в 1957 году, он на пять лет моложе премьер-министра.

- Могло ли ваше общение с избирателями также повлиять на него, пусть и в меньшей степени?

- Нет, он не ездил со мной. Он был еще слишком молод.

- Даже в 70-е? В конце 60-х?

- Нет, в 70-е он уже готовился к выпускным экзаменам.

- То есть вы думаете, что основным фактором было влияние внешних обстоятельств, а не характер?

- Это было влияние внешних обстоятельств и, в частности, восстание, в ходе которого Сянь Лун застрял на повергнутых в хаос улицах. Тогда младшие сын и дочь учились в Наньянской начальной школе. Она находится за городом на Кингс Роуд (King's Road), поэтому машина беспрепятственно забрала их оттуда. А Сянь Лун учился в Католик Хай Скул на Брас Басах Роуд (Bras Basah Road), где действующим премьер-министром То Чин Чаем был внезапно объявлен комендантский час. Все тотчас же покинули школу, на дорогах начались заторы, потому что все офисы тоже закрылись. Это оставило глубокий след в его душе, потому что он осознал, что Сингапур может встать с ног на голову. Он запомнил события 1965 года, когда ему было 13 лет. Он осознавал все происходившее. Помню, той ночью 8 августа мы были в Шри Темасек, это было за день до объявления отделения, которое произошло 9 августа. Мы не знали, как отреагируют малайцы. Из крикливого большинства они превратились в запуганное меньшинство, особенно важные шишки Малайской национальной организации, которые верховодили всем населением. Внезапно они оказались в весьма уязвимом положении.

- В какой момент внутри вас впервые зародилось предчувствие того, что ваш сын пойдет в политику?

- Впервые я задумался об этом, когда Тринити-колледж Кембриджа предложил ему стипендию научного сотрудника, чтобы он стал математиком и остался преподавать там этот предмет. Он написал своему руководителю: «Я должен вернуться домой. Я прохожу службу в Вооруженных Силах Сингапура, мой отец - премьер-министр, и, если я не вернусь домой и не исполню свой долг, это будет плохо и для меня, и для страны». Поэтому я знал, что он собирается вернуться, во что бы то ни стало. Его не привлекала слава великого математика. Он сказал, что собирался заниматься математикой для себя. Он удовлетворил свою потребность, и этого было достаточно, поэтому он решил вернуться.

Это было очень убедительное письмо. Я встретил его руководителя (доктора Дэниса Марриана) много лет спустя на свадьбе принца Чарльза, и тот сказал мне: «Знаете, ваш сын написал мне письмо, которое очень меня впечатлило, оно было очень убедительным». Я попросил его: «О, покажите мне, пожалуйста, это письмо». На что он ответил мне: «Я не могу. Вы должны получить на это его разрешение». Британцы очень соблюдают корректность. Я написал сыну и спросил его: «Могу я взглянуть на твое письмо?» Он подтвердил это, и его руководитель прислал мне письмо, написанное Луном от руки. Его приверженность Сингапуру была абсолютной. «Я намереваюсь вернуться, - писал он. - Я не желаю быть простым зрителем. Я хочу принимать участие в жизни Сингапура». Восстания, избирательные кампании, возвращение домой из Камерон Хайлендс за день до провозглашения независимости, время, проведенное в Шри Темасек, - все это оставило свой след в его душе.