Джеффри Робинсон - Принцесса Монако Страница 7

Наконец стали поговаривать, что Ренье и Жизель не могут сочетаться браком по причине бесплодия потенциальной невесты. Национальный совет якобы пригрозил Ренье, что, если тот не произведет на свет наследника, он, совет, оставляет за собой право передать княжество под протекторат Франции.

Все это было сущей ерундой.

— У нас просто не было причин связывать себя узами брака, — признавался Ренье много лет спустя. — Мы прожили вместе шесть лет, и все было прекрасно, но вскоре мы оба почувствовали, что устали. Наш роман кончился сам собой. Не думаю, что кто-то из нас лелеял мечты о браке. Пока наши отношения складывались хорошо, они нас устраивали. А потом в один прекрасный день все закончилось.

Тем не менее оба переживали разрыв. Спустя годы Жизель выйдет замуж и родит ребенка, чем положит конец домыслам о бесплодии, которое якобы помешало ей стать княгиней Монакской.

Что касается Ренье, ему хотелось побыть одному и на какое-то время уехать из Монако. В конце концов он взошел на борт корабля и поплыл в Конакри, расположенную во Французской Гвинее, на западном берегу Африки.

— У меня был небольшой «ситроен», который я поставил на палубе, — рассказывал Ренье, — чтобы, как только мы пристанем к берегу, я мог бы отправиться на нем в глубь страны. Мой тогдашний слуга Коки был родом из деревни Канкан, которая располагалась примерно в 600 километрах от побережья. Отправляясь в поездку, мы должны были купить ему жену. Всей суммы на покупку у него не было, и я ссудил ему остаток, заплатив за половину жены. В общем, мы приехали туда и выбрали женщину, которая ему понравилась.

Он дал ее родителям коз, овец и бусы и договорился, что к Рождеству его невеста прибудет в Монако. Когда же к назначенному сроку она так и не появилась, мы оба начали волноваться. Спустя несколько месяцев мы узнали, что мать продала ее кому-то другому, кто предложил больше денег. Мы же остались ни с чем, и оба сильно расстроились по этому поводу.

Ренье провел в Африке несколько месяцев, как говорят французы, «сменил обстановку». И когда готов был вернуться домой, подобно Ною, наполнил свой ковчег всякой живностью.

— Я купил пару страусов, трех шимпанзе, нескольких бабуинов и даже несколько крокодилов. Этих «красавцев» мы упаковали в ящики и должны были каждый день поливать водой, чтобы у них не треснула кожа. Мои помощники построили на корме хижину, в которую мы поместили наших животных. Я с удовольствием собственноручно кормил их каждый день, но поскольку никто из моей команды не желал убирать за ними, то всю обратную дорогу это делал я на пару с моим другом. Причем каждый день.

Ренье только-только освоился с повадками животных, когда его корабль остановился на заправку в Дакаре.

— Два бабуина вырвались на волю, сбежав из хижины. Представляете, какое это было зрелище, когда мы гонялись за ними по всему порту. Посмотреть на корабль, полный зверей, пришли толпы народа.

Вернувшись в Монако, Ренье вновь стал объектом внимания многочисленных сватов. Найти ему невесту взялся даже Аристотель Онассис.

Убежденный в том, что Ренье подойдет только кто-то особенный, Онассис огляделся по сторонам и остановил свой выбор на Мэрилин Монро. И тотчас принялся плести интриги. Вскоре слухи с подачи самого Онассиса, уверенного в том, что это ускорит дело, просочились в газеты. Однако Ренье и Мэрилин не проявили взаимного интереса.

Более того, они даже ни разу не встретились.

— Вы даже не представляете, каким застенчивым он был в те дни, — говорил Халиль эль-Хури, сын первого президента Ливана.

Эль-Хури впервые побывал в Монако весной 1950 года, и по обычаю отправился во дворец, чтобы оставить свое имя в официальной гостевой книге. Спустя несколько часов ему позвонил начальник протокола и сказал, что князь хотел бы пригласить его завтра на чай.

— Я пришел во дворец, и мы сидели вдвоем, Ренье и я, два молодых и очень застенчивых человека, причем оба чувствовали себя жутко скованно. Мы поговорили о том о сем, после чего князь поинтересовался, сколько мне лет. Я сказал ему, и тогда он ответил: «Мне столько же». Тогда он спросил, когда я родился, и тут выяснилось, что мы родились не просто в один год, а в один день с разницей в четыре-пять часов. Это сломало все барьеры между нами.

Их дружба длилась всю жизнь, однако крепла постепенно, чему на первых порах содействовала переписка.

Вновь рассказывает эль-Хури:

— Мы с ним обменивались важными письмами. Думаю, для таких людей, как мы, это единственный способ открыто общаться друг с другом, прячась при этом за собственную робость. Я уверен, именно так и было, потому что в молодости Ренье был страшно застенчив.

Вторым человеком, хорошо понимавшим эту особенность Ренье, был веселый священник ирландско-американского происхождения, который навсегда изменил его жизнь.

Фрэнсису Такеру из городка Уилмингтон, штат Делавэр, было уже за 60, и он говорил с сильным ирландским акцентом. Он был исповедником Ренье и отчетливей всех видел не только то, как подействовал на Ренье разрыв с Жизель Паскаль, но и то, что он усилил давление общества, требовавшего, чтобы Ренье наконец нашел себе подходящую невесту.

Священник пообещал посодействовать.

— Отец Такер был истинный энтузиаст, — с нежностью вспоминал Ренье. — Он не мешкая брался за дела, которые считал правильными. Помню, как он однажды пытался организовать духовой оркестр из приходских ребят. Он купил им форму и музыкальные инструменты. Увы, большинство из них пришли на репетиции от силы пару раз, на этом всё и кончилось. Но, по крайней мере, он пытался их чем-то занять. Когда он хотел что-то сделать, он это делал. У него ко всему был энергичный, деловой подход. Это не всегда нравилось епископу, но отец Такер был приставлен ко мне непосредственно Ватиканом, в то время как епископ Монакский — кардиналом Франции. Так что отец Такер знал, что епископ ему не указ, и на него можно не обращать внимания.

К середине 50-х годов остроумный, изобретательный и исключительно преданный отец Такер взял на себя роль Купидона. Единственная трудность заключалась в том, что он не знал, как обставить встречу, чтобы та переросла в любовный роман.

Не имея подобного опыта, он искал помощи у Господа. И до последнего дня своей жизни был убежден, что Господь услышал его молитвы и устроил так, что на студии MGM временно приостановили контракт с актрисой Грейс Келли.

3

Роман у всех на виду

Один монегаск, путешествуя по Южной Америке, на небольшом пограничном пункте переходил границу из Аргентины в Парагвай. Увидев его, пограничник сказал:

— No esta bueno.

Житель Монако его не понял и уточнил, что, собственно, нехорошо.

— Мой паспорт в полном порядке, — добавил он.

Пограничник тем временем жестикулировал, делая какие-то знаки, из которых можно было предположить, что он никогда не слышал о таком государстве, как княжество Монако.

Тогда монегаск попытался объяснить ему, что это такое.

Пограничник, похоже, не собирался его выслушивать и продолжал твердить:

— No esta bueno.

Монегаск перепробовал все, чтобы убедить пограничника в том, что страна под названием «Монако» существует.

— Монако, — раз за разом повторял он и в конце концов крикнул по слогам: — Мо-на-ко!

И тогда в голове пограничника как будто вспыхнула лампочка, и его физиономия озарилась улыбкой.

— А, Грейс Келли!

Руперт Аллан впервые увидел Грейс весной 1952 года в лифте лондонского отеля Savoy. Редактор калифорнийской версии журнала Look, Аллан всю зиму провел в Англии, координируя подготовку материалов на тему коронации королевы Елизаветы.

Вернувшись во второй половине дня в отель, он вошел в лифт и в буквальном смысле столкнулся со старым приятелем, который только что прилетел из Кении. Аллан поинтересовался, что тот делает в Лондоне. Друг объяснил, что он заведует службой пропаганды на студии MGM и отвечает за съемки «Могамбо». Рядом с приятелем Аллана стояла не слишком броская, хотя и хорошенькая молодая блондинка в темных очках.

Аллан вежливо улыбнулся ей.

— Познакомься, — сказал его приятель, — это звезда нашего фильма, Грейс Келли.

В бежевом свитере, твидовой юбке, туфлях на низком каблуке, без всякой косметики, лишь с ниткой жемчуга на шее, она поразила Аллана своим непритязательным видом. На него как будто смотрела девушка с обложки журнала Country Life.

Разумеется, он слышал о ней, читал посвященные ей материалы, однако, никак не мог понять, как эта женщина в лифте может быть той самой актрисой, вокруг которой после выхода на экраны фильма «Ровно в полдень» возник такой ажиотаж.

Спустя несколько дней Аллан вновь столкнулся с Грейс на воскресной вечеринке, которую устраивала Ава Гарднер.

Съемочная группа «Могамбо» переместилась из Африки в Лондон, где должны были проходить павильонные съемки. В Лондоне Гарднер сняла дом недалеко от Марбл-Арч. В доме было слишком мало стульев, и в конце концов все устроились на полу — ели и пили, а тем временем секретарша Авы Гарднер рассказывала историю, которая сильно всех позабавила.