Михаил Сабашников - Письма. Дневники. Архив Страница 7

Не знаю, но когда П. А. перед отъездом удалился на минуту и вернулся в черной паре, надушенный какими-то духами, я будто разом перенесся не то в Холмич, не то в Боклань, не то в Лоев и затем уже не мог отделаться от впечатления, что я имею дело с кем-то из породы Барановских. В следующие дни, чем ближе я с П. А. знакомился, тем чувство его духовного родства с панами белорусскими всё больше во мне крепло. Меня ведь потом познакомили (по фамильным фотографиям) со всем родом Биршертов и объяснили, откуда пошли «эти две линии Биршертов – Петербургские и не помню еще какие». Не даром он, кажется, уроженец Минской губернии. Наконец вещи мои доставлены в гостиницу, где я за 3 р. 50 к. получил приличный вполне номер, и мы прощаемся с П. А. На прощание он весьма трогательно, совсем как кролик Андрюша, уверяет меня, как он рад моему приезду, и как тяжела его ответственность, и как я лично всё выясню, хорошо и ясно и т. д. Я прощаюсь, и, зная по опыту, что управляющие особенно радуются приезду хозяев тогда, когда им приходится сообщить какую-нибудь весьма крупную неприятность, оставшись один, соображаю, какой такой сюрприз принесет мне грядущий день.

На следующий день я с утра на резиденции и, чтобы не разбрасываться, прошу сообщить мне сначала все данные относительно поисков в Маньчжурии.

Как ты уже знаешь, поездка в Гирин увенчалась успехом, и право поисков в Гиринской провинции на концессии Альфонса Леоновича продолжено еще на один год. Этого достигнуть было не очень трудно, хотя Люба[25] сначала хотел продлить право только на полгода и лишь после разъяснений Биршерта, что полгода ни к чему не приведут, он согласился на год. Остальным концессионерам права продлены лишь на полгода, ввиду чего Биршерт подал прошение предоставить нам поиски в других местах Гиринской провинции, какие окажутся свободными через полгода. Люба обещал это сделать. От всякой благодарности уклонился, хотя здесь, кажется, оба дипломаты наши – Биршерт и казенный Люба уже передипломатничали, и, можно думать, что в сердце своем Люба хотел быть понятым иначе. Ну да давать, тоже надобности нет никакой, лучше воздержаться. Впрочем, все-таки раскошелиться придется на церковь. Оказывается, она не только задумана, но уже строится, и деньги собраны, «только один генерал Шанявский ничего не дал», – говорил Люба. Как оказывается, телеграммы правления Люба не получил и потому считает, [что] на его просьбу пожертвовать никакого ответа не последовало. Это необходимо исправить. Биршерт говорит, что вполне достаточно пожертвовать 2000 руб. Помнится, мы постановили гораздо больше ассигновать. В таком случае избыток можно не жертвовать, а ограничиться лишь 2000 руб. Об этом я либо буду телеграфировать, либо напишу «Правлению», а то выйдет неудобно. Я буду просить правление разрешить нам с Биршертом доставить по назначению деньги, ассигнованные на церковь, сократив сумму, если мы найдем возможным. Во время пребывания Биршерта в Гирине там шло обсуждение тех правил, каким должны быть подчинены русские промышленники в Маньчжурии. По-видимому, вопрос этот остается еще открытым, и не сегодня-завтра могут быть изданы правила или законы, которые, пожалуй, весьма стеснят и во всяком случае изменят положение золотопромышленников. Этот пункт, к сожалению, весьма неясен, и едва ли сейчас даже от Лиссара мне удалось бы получить более или менее удовлетворительный ответ. Люба просил Биршерта присутствовать на одном из таких совещаний в Гирине. Заседание почти сплошь из разных китайских должностных лиц, из русских были только Люба, его секретарь да Биршерт. Обсуждение велось на китайском языке, при чем русские участвовали в прениях через переводчиков. Между прочим, обсуждался вопрос, следует ли ограничить размеры приисков 5– или 10-верстным расстоянием, и затем немного говорили о необходимости назначить подесятинную подать! Всё это меня крайне удивляет, но Биршерт, по-видимому, не в состоянии отвлечься от существующих в России норм и считает возникновение этих вопросов совершенно естественным. Признаться, при существовании концессий, как наша и другие, я не понимаю значения и даже возможности определить предельные размеры приисков, разве только с чисто фискальной целью, для того чтобы принять прииск определенной величины за единицу обложения. В таком случае, казалось бы, надо определить не максимальный, а минимальный размер прииска. Во всяком случае, как бы то ни было, ясно только то, что положение золотопромышленников в Манчжурии совершенно еще неясно.

Теперь, что дали наши поиски?

Самый обстоятельный и подробный отчет получен от Ситникова и Ковалева, ходивших по Нонни. Они представили весь денежный отчет, подробную карту пройденной ими местности, кроме того, все время из партии они писали письма, по которым можно судить о ходе дела. Эта партия исследовала верховья трех нижних левых притоков реки Нонни в нашей концессии: Мицили, Уд (или Аода, которую они считают главной рекой, а Гомоко лишь притоком Уда, тогда как по карте как раз наоборот) и Колор (или Галоли), Уд, да и остальные две речки имеют множество притоков. Весового золота нигде не найдено, знаки же встречаются часто, и при том в совершенно правильном порядке, позволяющем заключать о золотосодержащем пласте. Гидрография местности очень сильно отличается от показаний карты. По отзывам Пирри,[26] следует обратить особое внимание на верхние правые притоки Нонни и на истоки самой Нонни, вытекающей из места «контакта» хребта Ильхури Алинь с Б. Хангороком. Сам П. А. на эту местность больше всего надеется.

Берг ходил на Амурскую концессию, но карты пройденного пути, ни шурфовочных журналов еще не представил, ссылаясь на свою командировку на Зею, не позволившую ему докончить отчет. На днях, впрочем, отчет будет готов. Он утверждает, что в одном месте нашел весовое золото (до 20 долей), но при значительной глубине шурфа. Работать на выморозку, как принято на Зее, и на что были рассчитаны наши партии в Манчжурии, по его мнению, на Амурской концессии, по крайней мере, нельзя в виду отсутствия вечной мерзлоты и обилия вод в почве. Работа на выморозку, как он мне объяснял, при незначительных сравнительно морозах, настолько трудна и деликатна, что предоставлять рабочим вести её без надзора не имеет смысла. Поэтому все шурфы надо вести поблизости один от другого, чтобы можно было постоянно наблюдать за работой, но в таком случае за зиму можно прошурфовать одну только речку. Между тем, другие партии делали иначе. Заведующий ставил рабочих бить два шурфа на одной речке, а сам с другими шел дальше и на другой речке закладывал опять два шурфа и т. д. Кроме того что без контроля при таликах[27] и малых морозах почти все шурфы, по утверждению Берга, окажутся затопленными и недобытыми, по его мнению, такой порядок неудобен еще в одном отношении. Долины речек в большинстве случаев гораздо шире, чем на Зее, поэтому какие-нибудь два, три шурфа прямо теряются в долине и легко могут целиком миновать пласт. По-моему, последнее замечание Берга весьма основательно, тогда как трудность работать на выморозку, быть может, объясняется тем, что они выступили в марте, а не в октябре.

Основываясь на своих положениях, он предлагал снарядить партию летом, человек из 20 с ним, чтобы работать все время по максимуму. Быть может, этот проект и основателен, но я, как новичок в деле, не решился идти против традиций Биршерта, к тому же половина лета прошла уже, и второй половиной лета необходимо воспользоваться немедленно же для не менее важной для успеха поисков рекогносцировки местности. Надо сказать, что прошлой зимой партии ходили совершенно по незнакомой местности, теряя много времени на передвижение по таким местам, где по карте предполагалось шурфовать, а на деле шурфовать было нечего.

Особенно отсутствие предварительной рекогносцировки сказалось на Гиринской партии. В Гиринской концессии, как оказывается, не только нельзя полагаться на карту в отношении гидрографии, но и горы совсем в натуре расположены иначе, чем показаны на картах. Особые надежды возлагались на эту концессию потому, что по карте Нор вытекает с тех же гор, с каких берет свое начало Вокэн-Хэ, на которой работали раньше золото китайцы. Однако, по утверждениям Галкина, дело не так. Нор рождается будто бы значительно юго-восточнее этого хребта, а затем уже пересекает этот хребет на своем пути к Уссури. Таким образом, если полагать, что месторождения золота находятся в хребте, то следовало идти не к верховьям Нора, а спускаться несколько ниже по его течению и шурфовать притоки Нора, впадающие ниже, а берущие начало на хребте. Партия в Гиринской провинции никаких данных о золоте не добыла.

На прииске. Фото М. Сабашникова 1902 г.

Из всего вышесказанного ясно, что перед отправкой партии для шурфовки необходимо сначала бегло ознакомиться с местностью и наметить предварительно маршрут партии. Так как уже июль, то медлить со снаряжением рекогносцировочных партий невозможно, напротив, надо спешить, а то времени упущено уже слишком много. Почему Биршерт, зная всё это, не счел нужным телеграфировать о том в Москву и не объяснил положения дела – это, конечно, и самому ему неизвестно. Я сейчас же стал настаивать на снаряжении рекогносцировки. Во что обойдется каждая партия? А это мы сейчас подсчитаем, говорит Биршерт, и действительно, через полчаса смета на 6000 руб. на три партии готова. «Помилуйте, П. А., какие же это 6000 руб. – смотрите, вы считаете жалование Берга, который ведь уже нанят и пойдет или не пойдет на рекогносцировку, всё равно жалование и содержание получать будет, то же самое Галкин, то же самое рабочие поисковой партии Берга, сейчас ровно ничего не делающие! Дополнительно сверх текущих расходов всего 2500 руб. – на проводников и на заведующего третьей партией вместо уволенных уже Ситникова и Ковалева!». Кстати, несмотря на то что их партия дала наибольший материал, они оказались при моем приезде уже уволенными за пьянство, т. к. «это уже старинная истина, Мих. Вас., которой доказывать не приходится, что пьяницы для дела не годятся и в благоустроенном деле терпимы быть не могут». Но это так уже к слову, продолжаю выяснение сметы: «Конечно, эти расходы на жалование заведующих и рабочих по партиям, раз они не уволены, текут, но, Мих. Вас., ведь они будут отнесены не на летние, а на зимние поиски, если летние не состоятся, а потому мы должны считать, что рекогносцировка обойдется нам в 6000 руб.» Признаюсь, мне очень хотелось плюнуть с досады, да что ты тут будешь делать – «гвоздь», как его называет Альф. Леонович, всегда останется гвоздем и ждать от него большего нелепо. Я тут же решил снарядить рекогносцировочные партии, но, т. к. моя роль здесь, по-видимому, продолжала смущать П. А. и он всё еще не знал, что-то теперь от меня ждать, то решил, следуя ранее принятому порядку, телеграфировать смету Правлению и просить об утверждении этой сметы. Пусть по крайней мере на этом примере видит, что Правление существует, и мой приезд общего порядка не нарушит. Я, впрочем, сказал, чтобы готовились к отходу, не дожидаясь утверждения из Москвы, т. к. беру, в случае не утверждения, эти рекогносцировки на свою ответственность.