Елена Жупикова - Е. П. Дурново (Эфрон). История и мифы Страница 7

Там выяснилось, пишет А. Я., что через «Правительственный вестник», действительно, вызывались «наследники имения князя Ромодановского». Срок вызова истекал, и имение должно было перейти в казну. Дурново удалось подтвердить свое родство с последними его владельцами, и оно перешло к нему.

Автор воспоминаний ошиблась. Петр Аполлонович не мог прочитать объявлений о поиске наследников в «Правительственном вестнике»: эта газета начала выходить с 1869 г. Ее предшественница – «Северная почта» – с 1862 г.

Последняя заменила собой «Журнал Министерства Внутренних Дел», выходивший с 1829 г. по 1861 г. ежемесячно, но и в нем сведения о владельцах имений не печатались[18].

О том, что собой представляли унаследованные Дурново имения, сообщал в своем донесении департаменту полиции 17 марта 1881 г. пензенский губернатор. Это был ответ на циркуляр ДП от 24 декабря 1880 г. о розыске дочери Петра Аполлоновича Лизы, сбежавшей после освобождения ее из Петропавловской крепости из дома. Губернатор пишет, что П. А. Дурново, «проживающий в Москве, владеет в Саранском уезде Пензенской губернии имениями: Ромоданово, Ивановское-Тарбеевка и Уришка. Все они хорошо устроены и не заложены». Губернатора настораживало, что «в настоящее время они окончательно продаются», и он посчитал долгом донести в Петербург свое предположение: «… такая торопливая продажа г. Дурново имений своих без особенной, по-видимому, нужды, вскоре после скрытия его дочери, единственной наследницы, не имеет ли связи с ее преступлением и исчезновением…». На полях донесения резолюция (карандашом): «Вопрос весьма существенный»[19]. Надо сказать, предположение пензенского губернатора было верным, о чем будет речь ниже.

4 апреля 1881 г. из Пензы шифрованной телеграммой были сообщены размеры имений: «Имения Дурново в Саранском уезде состоят: Уришке 97, Ромоданов 115 десятин земли, усадьба, дом, сад и др. строения. В то же уезде за женою Дурново Уришке 146, Ивановском 1159 и Тарбеевке 437 десятин земли. Все продаются вместе»[20]. П. А. продал их 23 апреля 1881 г[21].

Петр Аполлонович имел собственность и в Москве. 10 декабря 1858 г. он купил «в Гагаринском переулке Пречистенской части 3 квартала» домовладение «мерою» около 560 квадратных саженей[22]. Вместе с домом и всем имуществом оно оценивалось в ноябре 1881 г. примерно в 40 тыс. рублей[23].

П. А. Дурново был кадровым военным. Его кондуитные и формулярные списки «о службе и достоинстве»[24] рассказывают, что 5 декабря 1828 г. 16-летний Петр был «определен кадетом» в Московский кадетский корпус, откуда 13 декабря 1833 г. вышел корнетом с «определением в Кирасирский Принца Алберта Прусского полк, имея тогда от роду 21 год». В полк, расквартированный в военном поселении под Новороссийском, корнет прибыл только через год, так как «для окончательного приобретения познаний кавалерийской службы» был в течение года прикомандирован к «Образцовому кавалерийскому полку».

В Кирасирском полку, где Петр прослужил 10 лет, он получил чин поручика (1835 г.), штабс-ротмистра (1840 г.), командовал эскадроном, участвовал в военных маневрах, «совместно с штабс-офицером» ему были поручены «выбор и доставление 700 человек рекрут, набранных по общему в 1840 году набору, что исполнил с отличной деятельностью в течение 2 ½ месяцев».

Самыми крупными маневрами, в которых участвовал полк, были маневры на территории царства Польского при г. Калише, проходившие в присутствии российского императора и прусского короля в августе – сентябре 1835 г. К месту маневров полку пришлось совершить почти трехмесячный поход через Херсонскую, Киевскую, Подольскую и Винницкую губернии, переправляться через реки Буг и Вислу. Высочайшие особы были довольны полком, и многие офицеры, в том числе и Дурново, «удостоились получить Высочайшее благоволение», объявленное в приказах. «За примерное сбережение нижних чинов и строевых лошадей» Дурново, как и другие, «получил благодарность Главнокомандующего Генерал-фельдмаршала Князя Варшавского Григора Паскевича Эриванского», а шеф полка, принц Алберт Прусский, наградил П. А. золотыми часами. Вероятно, эти часы, как пишет А. Я. Трупчинская, «до старости берег и ценил» Дурново. (Только получил он их не от царя, а от принца Алберта Прусского. Нет в его кондуитных и формулярных списках упоминания о «большом изумруде, подарке персидского шаха», о котором можно прочесть в воспоминаниях. – Е. Ж.).

Полковое начальство отмечало, что Дурново «по службе – очень хорош», «способностей ума – хороших», что он «Российской грамоте читать и писать умеет, Закону Божию, священной истории, рисованию, черчению ситуационных планов, географии, истории, арифметике, алгебре с применением оной к геометрии, геометрии простой, физике, правилам: полевой, гарнизонной и лагерной службы, главным правилам тактики и малой войны, полевой фортификации, начальным понятиям об артиллерии, военному судопроизводству и письмоводству, французскому и немецкому языкам обучался». Сказано, что П. А. «слабым в отправлении обязанностей службы не замечен и вопреки должной взыскательности, беспорядков и неисправностей между подчиненными не допустил». Есть сведения о том, что он «жалобам никаким никогда не подвергался», «в нравственности хорош» и «в поступках, неприличных званию и потемняющих честь никогда не был», «штрафам, суду, выговорам не подвергался», «в хозяйстве хорош». В 1844 г. 32-летний П. А. все еще был холост.

В документах, хранящихся в РГВИА, указано, что Дурново «к повышению чинов и награждению достоин», однако ими его не баловали: «всемилостивейших рескриптов и похвальных листов от начальства не получал» и «за отличие по службе и по другим действиям чинами, орденами и знаками отличия награжден не был». Быть может, трудно было отличиться, когда «в походах против неприятеля не был», а, возможно, причина в другом: побывав в 4-х отпусках, П. А. только один раз (1843 г.) явился в полк без опоздания. В остальных просрочил возвращение на 14 дней, на 3 месяца, на 28 дней, причем, в 2-х случаях «доказательств просрочки не представил».

В 1844 г. Петр Аполлонович расстался с Кирасирским полком. 22 марта 1844 г. его прикомандировали «для испытания по службе» к лейб-гвардии Конному полку, куда он был «зачислен налицо» 11 июня 1844 г., а 15 апреля 1845 г. приказом Николая I «из Штабс-ротмистров Кирасирского Принца Алберта Прусского полка переведен в Конный Гвардейский поручиком». Как и положено, в гвардейский полк офицер переводился чином ниже. В новом полку чин штабс-ротмистра Дурново получил 14 мая 1846 г., ротмистром он стал 30 марта 1852 г.

Архивные документы молчат о причине перехода П. А. в Конный гвардейский полк. Семейные предания, изложенные в воспоминаниях Анны Яковлевны, находят их в том, что «рослый и красивый» Дурново во время смотра полка в Москве «попался на глаза» Николаю I и очень ему понравился.

Едва ли этого было достаточно для зачисления в полк, который был верной опорой императорской власти. Сюда отбирали не только «видных», но еще и хорошо обеспеченных представителей крупнейших дворянских фамилий, в большинстве своем, из Прибалтики. За всю историю своего существования (она начиналась при Петре I) полк получал многочисленные награды и за боевые действия против неприятеля, и за подавление восстания декабристов, и за расправу с польским восстанием 1831 г.

Почти одновременно с Дурново, 12 мая 1844 г., в полк прибыл его новый командующий – 43-летний «Генерал-майор Петр Петрович Ланской 4-й», который к моменту прибытия в полк, как бесстрастно отмечено в его кондуитном списке, «был женат на вдове умершего камер-юнкера двора Его Императорского Величества титулярного советника Пушкина Наталье Николаевой»[25]. Не вызывает сомнений, что на гравюре, о которой писала в 1928 г. М. И. Цветаева, вместе с царем, наследником и П. А. Дурново был изображен именно он, а не Павел Сергеевич Ланской, как предположили комментаторы цветаевского письма[26].

Семейное предание, сообщенное внучкой П. А. А. Я. Трупчинской, его правнуками А. С. Эфрон[27] и К. М. Эфроном о том, что, будучи кассиром полка, раздав все деньги из кассы в долг сослуживцам и не сумев их вернуть к ревизии, П. А. должен был жениться на богачке и ее приданым рассчитаться с долгом, похоже, имеет под собой реальную почву.

Дурново, действительно, 14 мая 1846 г. был утвержден полковым казначеем, а 29 февраля 1852 г. «сдал» эту должность и 18 июня того же года «по собственному желанию обращен во фронт». Документы П. А. молчат о пустой кассе, о ревизии, о возможной дуэли с его однополчанином, якобы, одолжившим 100 тыс. рублей под честное слово офицера, а потом отказавшимся от долга. Только вот участившиеся отъезды в отпуск (в 1850 г. – с 28 сентября на 2 месяца, в 1851 г. – с 15 августа на 3 недели, в 1852 г. – с 30 января на 10 месяцев) и, особенно, то, что ранее всегда опаздывавший, Дурново вернулся из первого 16-ю днями, из второго – 3-я днями раньше, говорят о каких-то чрезвычайных обстоятельствах в его жизни. Вполне возможно, что это были поиски денег и женитьба.