Вызов принят. Остросюжетная жизнь работника скорой помощи - Дэн Фарнворт Страница 7

Это был сложный вызов, потому что очень тяжело определить точное положение пациентов на автомагистрали. Некоторые люди понятия не имеют, где они находятся, и даже не знают названия дороги, что заставляет волноваться и диспетчера, и звонящего. Определив, где находится женщина, я направил туда бригаду скорой помощи. Оказалось, что в машину попали выхлопные газы. Дети в итоге пришли в себя, но, если бы отца не начало рвать, они могли бы умереть, так как со стороны казалось, что они просто спят.

Когда я принимал эти вызовы, мне казалось, что я читаю особенно реалистичную книгу. Не могу сказать, были ли картины, которые я рисовал у себя в голове, хуже реальности. Я слышал страшные вещи, и мне приходилось давать звонящим инструкции о том, как проводить сердечно-легочную реанимацию и другие процедуры. Это огромная ответственность, которая сопровождается большой дозой бессилия. Вы можете максимально четко и спокойно объяснить людям на другом конце провода, как что-то нужно сделать, но вы понятия не имеете, делают ли они это правильно.

Диспетчеры слышат много неразборчивых криков, но, каким бы истеричным ни был звонящий, они обязаны сохранять спокойствие. Диспетчеров учат быть настойчивыми и здравомыслящими. Например, если звонящий снова и снова кричал в трубку: «Помогите, мой отец не дышит!» – я говорил: «Назовите свой адрес, чтобы мы могли помочь вашему отцу». Я повторял это до тех пор, пока звонящий не сообщал информацию, которая мне требовалась. Диспетчеры действуют по сценарию, поэтому, когда вы слушаете записи разговоров в документальных фильмах, вам может показаться, что они слишком холодны. Однако, если диспетчер отклонится от сценария, он может начать паниковать. Методы, которые используют диспетчеры, доказали свою эффективность, а отклонение от проторенной дороги может обернуться бедой для вас и для пациента. Так я начал спасать жизни по телефону, пока мои дочери-близнецы боролись за свою жизнь в больнице. Периодически нам звонили из больницы и говорили, что им стало хуже и нам нужно приехать как можно быстрее. Затем их состояние снова стабилизировалось, и я сразу возвращался на работу. Но как можно сосредоточиться, когда две твои дочери находятся в отделении интенсивной терапии, а еще одна – дома? Я работал по двенадцать часов пять дней подряд, поэтому толком не видел своих детей почти всю неделю. Это меня очень расстраивало.

Диспетчер скорой всегда пользуется определенным алгоритмом, сценарием, когда помогает по телефону людям. Иначе он может запаниковать и дать неверные советы.

Во время того долгого и сложного периода я лично познакомился с Национальной службой здравоохранения и ее работниками, творящими чудеса, в частности с прекрасными врачами и медсестрами неонатального отделения интенсивной терапии. Благодаря их тяжелой работе и бдительности близнецам в итоге стало лучше. Примерно через шесть месяцев мы смогли забрать их домой, что было просто невероятно. Когда мы это сделали, у меня появилось ощущение, что я еще раз стал отцом. Когда я брал их с собой в супермаркет и женщины, взглянув на коляску, говорили: «Ох, вы только взгляните на этих прекрасных новорожденных малышек!» – мне приходилось объяснять, что на самом деле они родились в прошлом году.

Нелегко, когда дома трое детей, а тебе всего двадцать лет. Мне оставалось лишь пытаться сохранять спокойствие, что было проще на словах, чем на деле. Когда вам кажется, что сложнее уже быть не может, жизнь поворачивается неожиданным образом.

3

Похоронить травму

Теперь, когда у нас с моей девушкой было трое детей, я решил, что мне необходимо приложить двойные усилия, чтобы сохранить наши отношения. Однако вскоре все начало разваливаться, и в глубине души я всегда знал, что так произойдет. Настолько молодой паре очень трудно воспитывать троих детей. Не бывает такого, чтобы кто-то нажал на волшебную кнопку и за ночь превратил вас в идеальных родителей. Для этого требуется большой опыт. Но затем меня пять раз ударил ножом тайный любовник моей жены, и я никак не мог поверить, что все это случилось на самом деле.

Я работал без перерывов и как-то пошел выпить пива с Нилом. Потом планировал остаться у мамы, но, когда бар закрылся, решил пойти домой к детям.

Подойдя к входной двери, я услышал, как кричит моя старшая дочь. Что, черт возьми, происходило у меня дома? Дверь была заперта, и никто не отзывался, поэтому мне пришлось ее выбить. Я шел по коридору, как вдруг из ниоткуда выскочил парень и напал на меня. Сначала я решил, что он просто ударил, но затем увидел, что из меня хлещет кровь. Прежде чем убежать, он ударил меня один раз в живот, один раз в руку и три раза в грудь. К счастью, последние три удара оказались неглубокими. Зато первые два раза нож вошел глубоко. В голове проносилось: «Я хороший человек. Я работаю в скорой помощи и помогаю людям. Я этого не заслужил».

Потом я взял на руки Мэдисон, поцеловал ее, прижал к себе и сказал: «Все хорошо, солнышко, он уже ушел». Но затем, опустив глаза и увидев, что моя белая рубашка стала красной, я осознал, что произошло. У меня закружилась голова, и меня затошнило. Моя девушка принесла полотенца и позвонила 999. Вызов приняла одна из коллег, и она сразу поняла, что это я.

Скорая помощь отвезла меня в больницу. Там меня положили в реанимацию, а затем сделали диагностическую операцию. Пока врач копошился в моих ранах, пытаясь определить, повреждены ли внутренние органы, мой менеджер Томми держал руку у меня на плече, чтобы я чувствовал себя в безопасности. Это было очень мило с его стороны и навсегда врезалось в память. К счастью, внутренние органы не были серьезно повреждены, однако у меня до сих пор остались шрамы не только физические, но и психологические. Когда дети спрашивают, что со мной произошло, я отвечаю, что на меня напала акула.

Я не звонил маме и папе, пока не прошло шесть часов после нападения. Как бы странно это ни звучало, я не хотел будить их среди ночи. Я уже шокировал их дважды и не знал, как они отреагируют на этот раз. Если вам кажется, что стать жертвой нападения плохо, попробуйте рассказать об этом родителям. Сейчас я смеюсь над этим, но если бы нож вошел глубже или на пару сантиметров правее или левее, то трое маленьких детей остались бы без отца, а я не писал бы сейчас эту книгу.

Поговорим о быстром взрослении. После нападения наши отношения стали еще хуже, поэтому я решил, что пришла пора положить им конец. Знаю, что старшие читатели могут подумать: «Молодежь слишком легко разрывает отношения», – но нападение заставило меня взглянуть на ситуацию по-другому.