Леонид Млечин - Путин. Россия перед выбором Страница 7

В разгар кризиса вокруг телекомпании НТВ (казавшейся власти недопустимо самостоятельной) весной 2001 года Путин принял одиннадцать журналистов — после того, как любимая зрителями телеведущая Светлана Сорокина обратилась к нему с телеэкрана с просьбой встретиться и поговорить. Они были давно знакомы. Оба из города на Неве. К Светлане Иннокентьевне президент относился с уважением. После разговора Сорокина, похоже, была разочарована больше других. Она, видимо, надеялась, что сумеет что-то объяснить президенту, раскрыть ему глаза, убедить, что он неправ. И натолкнулась на железную стену.

«Мы, люди подкованные, стали аргументированно возражать, — вспоминал тогдашний руководитель НТВ Евгений Алексеевич Киселев. — “Вас, Владимир Владимирович, специально дезинформируют, вводят в заблуждение”. У Путина наши доводы вызвали раздражение. Его тон сменился на жесткий и недружелюбный».

Журналисты потом говорили, что Путин делит мир на своих и чужих. И потому достучаться до него невозможно.

Главный редактор радиостанции «Эхо Москвы» Алексей Алексеевич Венедиктов рассказал в эфире о беседе с президентом Путиным, у которого были, мягко говоря, большие претензии к журналистам, — после трагедии подводной лодки «Курск»:

— Мы говорили два с половиной часа. Один на один. Это был такой длинный и серьезный разговор. Я тогда точно понимал, что «Эху» не жить. Я шел с таким чувством, что… а-а-а, все равно. Разговор был очень серьезный, солидный и уважительный с обеих сторон.

В какой-то момент Венедиктов поинтересовался:

— Владимир Владимирович, а как вы расцениваете людей, которые против вас?

Президент ответил примерно так:

— Люди, которые против меня, — двух типов: враги и предатели. Враги — это обычная история. С ними воюешь, потом заключаешь перемирие, потом партнерствуешь, потом опять воюешь. Любая война заканчивается миром, и твой вчерашний враг становится твоим партнером. А предатели — это те люди, которые были в твоей команде, поддерживали тебя изо всех сил, а потом, когда ты что-то не так сделал, они перебежали. И часто бьют в спину. С предателями никаких разговоров быть не может.

Венедиктов решил уточнить:

— А в этой системе координат я вам кто?

Путин ответил:

— Вы в этой системе координат, конечно, враг.

Подобные оценки журналистов в России давно не звучали…

Отметим заодно, что такой невероятно бескомпромиссной позицией Путина, возможно, объясняется кажущийся необычным для политической жизни факт: его команду по собственной воле не покидают. От Горбачева уходили, хлопнув дверью, с оскорблениями и проклятиями. От Ельцина уходили — и часто! Некоторые потом возвращались, и Борис Николаевич на них зла не держал, принимал и ставил на заметные посты. От Владимира Владимировича не уходят…

Несколько человек, с которыми он сам расстался, как правило, крайне осторожны в высказываниях. Даже оказавшись в оппозиции и критикуя политические решения Путина, воздерживаются от личных оценок и рассказов о нем, не предают гласности то, чему были свидетелями в коридорах власти.

Одного из генералов госбезопасности журналисты спросили:

— На ваш взгляд Путин — человек системы?

— Вне всяких сомнений. Он отлично знает правила и всегда им следует. И своих не сдает, можете не сомневаться. За это Владимира Владимировича можно только уважать.

Впрочем, проницательный Руслан Имранович Хасбулатов, бывший председатель Верховного Совета России, заметил в газетном интервью:

— Только не преувеличивайте его чекистское прошлое. Мне кажется, что он больше играет в чекиста, чем является им.

«Жить нужно для себя»

Работа в разведке — это не совсем воинская служба, но все-таки что-то от военного было и в сотруднике КГБ. Разведка — военизированная организация, хотя там не надо поминутно щелкать каблуками и допустима умеренная дискуссия со старшим по званию. Может быть, поэтому политологи отмечают, что Путину привычнее и приятнее иметь дело с людьми в погонах, которые не только слушают, но и слушаются: «Он действует как отец-командир, а не как лидер демократической державы. Он предпочитает командовать, а не убеждать».

Всем разведчикам присваивают воинские звания и за них доплачивают. Но форму они не носят. Надевают мундир, только когда нужно сфотографироваться на удостоверение. Для этого в служебном фотоателье хранятся форменные рубашки с галстуками и несколько кителей с разными погонами.

Естественно, в разведке обращаются друг к другу не по званиям, а по имени-отчеству, то есть атмосфера более демократическая, не сравнишь с другими структурами госбезопасности, особенно с контрразведкой. Атмосферу в разведке определяют и сами люди — с двумя образованиями, владеющие несколькими иностранными языками, поработавшие за рубежом. И в центральном аппарате разведки, и в зарубежных резидентурах принято все проблемы обсуждать. Каждому офицеру предоставляется возможность высказаться, изложить свою точку зрения, хотя последнее слово остается, разумеется, за начальником.

Тем не менее и разведчики — люди военные. У любого разведчика развиты чувство субординации, исполнительность, привычка выполнять приказы и отдавать их. Не воспитывает ли все это в человеке привычку больше подчиняться, чем самому принимать решения? И не испытывает ли бывший разведчик большие психологические трудности, оставшись без командира и приняв на себя всю ответственность?

На этот вопрос нет однозначного ответа. Конечно, служба КГБ воспитывала в первую очередь привычку подчиняться, но люди ведь разные. Есть исполнители от природы, есть склонные к самостоятельности…

Самое страшное для разведчика — «сгореть». Если офицера брали с поличным и высылали из страны, на его оперативной карьере фактически ставили крест. Загранкомандировки заканчивались, как и вообще интересная работа, и до пенсии предстояло заниматься бумажками. В этом смысле служба в Восточной Германии, куда получил назначение молодой офицер Владимир Путин, считалась безопасной. Здесь «горели» только по бытовым мотивам — спивались, болтали лишнего или заводили романы с немками.

Кстати говоря, до 1987 года руководителем представительства КГБ в Германской Демократической Республике был генерал-лейтенант Василий Тимофеевич Шумилов, тоже ленинградец, бывший первый секретарь Ленинградского обкома комсомола. Его взяли в органы госбезопасности, когда бывшие руководители комсомола Александр Николаевич Шелепин и Владимир Ефимович Семичастный обновляли кадры КГБ. Но когда Брежнев стал методично вычищать бывших комсомольцев из политики, позиции Шумилова ослабли.