Записки репортера - Алексей Мельников Страница 7

Короче, всё обошлось – острая колика. Пройдет. Ступайте с Богом. Лучший подарок к 8 Марта – путь домой из больницы. Даже глухой ночью. Даже чертовски вымотанными. Одно плохо: никого не догадался в больнице поздравить с Женским днем. Забыл. Простите…

Гретский мир

В  волю поиронизировав и поиздевавшись над Гретой Тумберг мир уныло встал на тропу ее пророчеств. "Вам не уйти от расплаты. Мир проснулся и уже готов к действиям, хотите вы этого или нет!" –  взывала со слезами на глазах с самых высоких трибун  эта упрямая шведская девчонка. Расплата за что?.. За то что мир стал таким, каким он оказался: грязным, душным, жадным, циничным, беспринципным, вульгарным, эгоистичным, короче – пошлым на все сто. Все прыснули в кулак и покрутили у виска: эту девчонку с явным синдромом Аспергера наняли хитрые дядьки, чтобы вставлять палки в колеса нефтяным баронам и  делать себе на Грете неплохой пиар.На

том и порешили: "засланный казачок".

"Сумасшедшие" идеи Греты и ее окружения (а первую очередь – семьи) ещё вчера слыли фантастикой и не брались в расчет "серьезными" людьми. Отказ от тех же полетов на самолётах, дабы не потворствовать вредным выхлопам двигателей.  Вообще – протест против всего, что сжигает углеводороды и тем самым разогревает климат, то бишь – всей крупной промышленности разом. Также – периодический бойкот школы (в знак ли протеста или нет), отказ от бутиков в пользу секонд-хэнда, пересаживание с дорогих неэкологичных лимузинов на скаредные малолитражки. Наконец – личная замкнутость в шумной толпе. Отрешённость. Минимизированная контактность и т.п.

Со всем этим Грета Тумберг когда-то пришла в этот мир. И мир ее отринул, сочтя не совсем нормальной. Отринул, не ведая, что совсем скоро перевернется и в панике оправдает главные из ее пророчеств: остывшие промышленные цеха, перекрытые трубопроводы, бессмысленная нефть, не взлетающие самолёты, запертые в своих квартирах и внутри себя люди, опустевшие школы, тихие  детские сады и даже брошенные парикмахерские.

Мир стал практически полностью гретиным  (если угодно – греттским). Всё узнали себя в осмеянных ещё несколько месяцев назад пророчествах всевидящей маленькой шведки. Узнал и ужаснулся. И не поверил. И не осознал. И продолжает думать, что всё это временно и Грета – недоразумение. И вирус – всего лишь досадная "накладка". Он  чудом рассосётся. Минет и всё встанет на свои места.  А том числе – и человек, готовый к новым "шалостям" на ставшей грешной не без его участия земле…

Бушмановка. К Лифшицу

Он немного не дожил до 90. Каждый день, в одно и то же время этот небольшого роста сухонький старичок садился возле своего дома, что на улице Ломоносова в Калуге, в служебную "Волгу" и отправлялся через весь город на Бушмановку. На работу. В областную психиатрическую больницу. Ровно 45 лет назад волею судеб именно это лечебное учреждение оказалось в эпицентре событий, во многом предвосхитивших дальнейшую судьбу страны. А пассажир "Волги" – одним из ключевых участников.

45 лет назад адрес "Калуга, пос. Бушмановка" практически одномоментно появился в записных книжках таких известных людей, как академики С.П.Капица, А.Д.Сахаров, И.Е.Тамм, М.А.Леонтович, писатели А.Т.Твардовский, А.И.Солженицын, В.А.Каверин, В.А.Лакшин, В.Ф.Тендряков, кинорежиссер М.И.Ромм и ряда других. (Обратите внимание: разом – четыре Нобелевских лауреата! Их всего-то у нас по пальцам перечесть…). Адрес этот они оставляли на письмах и телеграммах, массово отправляемых в начале 70-го из столицы сюда, в "колыбель космонавтики".

О наличии такой малюсенькой, как "пос.Бушмановка", точки на карте, очевидно, узнали и председатель Верховного Совета СССР Н.В.Подгорный и председатель Совета Министров СССР Н.А.Косыгин и, наконец, сам Генеральный секретарь ЦК КПСС Л.И.Брежнев. Все они получили (во всяком случае, им направлялись от имени очень известных людей в Союзе) письма с эмоциональными рассказами о том, что же, в конце концов, в этой маленькой Калуге стряслось.

– Я не буду говорить на эту тему, – коротко и сухо отрезал несколько лет назад  бывший главврач Калужской областной психиатрической больницы Александ Ефимович Лифшиц. – Я считаю, что вообще к этой теме не стоит возвращаться. Вокруг нее слишком много вранья.

– Так помогите его убрать!

– Я повторяю, – отрезал старейшина калужской психиатрии, – комментариев не будет.

Сказать, что история эта началась 29 мая 1970 года, когда из своей обнинской квартиры в калужский дурдом был увезен ученый, диссидент, острый критик советской власти Жорес Медведев, – было бы, наверное, неправильно. Конечно, раньше. Один разгром обнинских физиков, которые "дошутились" в конце 60-х, чего стоил. После него будущий накоград не только лишился главной научной крови, но и получил устойчивую репутацию самого неустойчивого в идеологическом плане населенного пункта советской державы.

Помятуя о предупреждении Александра Лифшица – опасаться односторонней правды, – напомним некоторые перипетии вполне детективного сюжета с оговоркой, что они излагаются именно той стороной, то бишь – диссидентской.

Итак, Александр Солженицын: "Вот так мы живем: безо всякого ордера на арест или медицинского основания приезжают к здоровому человеку четыре милиционера и два врача, врачи заявляют, что он – помешанный, майор милиции кричит: "Мы органы насилия! Встать!", крутят ему руки и везут в сумасшедший дом. Это может случиться завтра с любым из нас, а вот произошло с Жоресом Медведевым – ученым-генетиком и публицистом, человеком гибкого, точного, блестящего интеллекта…>> ("Хроника текущих событий" N14, 1970 г.).

Все начиналось страшно банально. В смысле – и страшно, и банально одновременно: очередного советского вольнодумца система попыталась усмирить, используя новую и гораздо более тонкую, нежели ГУЛАГ или Соловки, репрессивную штуковину – психиатрию. И судя по всему, никаких других намерений, кроме как более "интеллигентным" образом избавиться от реформатора-смутьяна, поначалу ни у кого не было. Исключение разве что может составлять… сам главный фигурант дела, калужский главврач Лифшиц. Так вышло, что калужская психиатрия волею судеб  впервые, видимо,  в советской истории попыталась выставить чисто медицинский диагноз сугубо политическому явлению. В данном случае – диссидентству, реформаторству, смутьянству и т.д.

За 45 лет история снабдила калужского главврача массой различных ярлыков. Да и как ими не обзавестись, когда вольно или невольно (как именно – об этом  смог бы рассказать только сам Александр