Восставая из рабства. История свободы, рассказанная бывшим рабом - Букер Т. Вашингтон Страница 7

Для меня было удивительно узнать, что чуть более двух столетий назад англичане продавали пленных, захваченных на полях гражданских войн, точно так же, как африканцы угоняли и продавали людей своей расы. Знание этих фактов помогло мне понять, что, когда в этой стране зародилось черное рабство, положение африканских невольников не было исключительным явлением, каким оно стало впоследствии.

Постепенный переход от рабства белых к рабству черных происходил стихийно и без особых препятствий. Вначале положение белого и темнокожего раба в большинстве случаев не различалось, за исключением того, что один попадал в неволю на определенный срок, а другой – пожизненно. Со временем черное рабство стало все сильнее отличаться. Условия жизни белых невольников постепенно улучшались, а вот существование темнокожих неуклонно менялось к худшему. То же самое, что происходило в Вирджинии, было характерно и для других южных колоний. Наконец, к концу XVIII века, черное рабство почти полностью заменило белое во всех южных штатах.

Говоря о причинах, которые привели к отмене белого рабства в Северной Каролине, доктор Джон Спенсер Бассетт, бывший профессор истории и политологии в Тринити-колледже, штат Северная Каролина, говорит следующее:

После того как все привыкли к черным рабам и стадия адаптации была пройдена, стало очевидно, что черные невольники намного выгоднее белых. Темнокожие были дешевле и неприхотливее, тогда как работать они могли больше. Это был конкурентный рынок, на котором черные победили. Примерно то же происходило и с индийским рабством в Вест-Индии. Люди начали считать аморальным индийское рабство, и на смену ему пришло невольничество из Африки[35]. Затем сочли неприемлемым белое рабство, и белых заменили черные невольники. В каждом случае речь шла о выживании сильнейших. И индийское рабство, и рабство белых должны были уступить превосходящей выносливости, покорности и трудоспособности темнокожего человека.

Я уже рассказывал подробно об условиях подневольного труда белых в английских колониях до появления черных невольников, чтобы показать, насколько легко и естественно произошел переход от рабства в Африке к рабству в Америке. Но я признаюсь, что этими примерами я иллюстрирую не только этот факт. Важно, чтобы люди моей расы не склонялись к мысли о том, что, поскольку они когда-то были в рабстве, их положение является чем-то исключительным. Чтобы не впасть в уныние, стоит помнить, что другие расы в определенный период своей истории сталкивались с трудностями, не уступающими нашим. В Америке черное рабство пришло на смену белому, и вполне вероятно, что, если бы торговцы не повезли невольников из Африки, система угнетения белых просуществовала бы еще очень долго.

При чтении литературы, посвященной расовым вопросам, мне удалось выяснить любопытный факт: изначально различия между черным и белым человеком проводились не по расе или цвету кожи, а в соответствии с его религиозными убеждениями. Это характерно для того времени, когда людей разделяли по их вероисповеданию, а не по расовой принадлежности. Черные считались язычниками, и закон видел грань между теми, кто был христианином, и теми, кто им не являлся. Например, как гласил закон, ни один христианин не мог стать пожизненным рабом. Белых невольников, попавших в кабалу, обычно называли слугами и таким образом отличали от рабов. Вот что пишет об этом профессор Бассет:

Право порабощать черных основывалось, по-видимому, на том, что они были язычниками. В христианстве считалось, что ни один христианин не имеет права порабощать другого, и как только язычник принял крещение, его больше нельзя держать в качестве раба. В течение долгих лет для черных это значило быть навсегда отлученными от церкви, а в некоторых колониях пришлось принять законы, в которых прямо говорилось о том, что положение раба не меняется, когда его приводят в церковь[36].

С другой стороны, поскольку белый слуга был христианином, постепенно установился принцип, согласно которому его могли держать в рабстве только христиане или те, кто придерживался обычаев этой веры. Баллах продолжает:

Таким образом, свободные негры, мулаты или индейцы, даже будучи христианами, не могли держать белых слуг, равно как и неверные – евреи, мавры и магометане. Если белый слуга был продан таким покупателям или его хозяин вступал в брачный союз с ним, он становился свободным[37].

Любопытно, что один из первых принятых законов, дискриминирующих черного человека по расовому признаку, отнимал у него право держать белого человека в рабстве.

В Вирджинии и Мэриленде прошло сто пятьдесят лет, прежде чем белое рабство окончательно перешло в черное. В других южных колониях черное невольничество, завезенное из Вест-Индии, почти с самого начала было единственной формой труда, принятой на плантациях.

В Южной Каролине однажды предприняли попытку восстановить крепостное право, как оно существовало за сто лет до этого в Англии и как оно все еще бытует в Европе. В Джорджии надеялись, запретив рабство, установить систему свободного труда. Но в обоих случаях усилия не увенчались успехом.

Генерал Оглторп, основатель Джорджии, заявил, что невольничество «противоречит учению Евангелия и основному закону Англии», а когда было предложено ввести рабство в колониях, он заявил, что «отказывается допустить столь ужасное преступление». Но в течение пятнадцати лет после основания колонии рабство полностью укоренилось здесь, а закон против него был отменен.

По-видимому, дело заключается в том, что белые слуги, которых компания смогла выписать из Англии, не были приспособлены к жаркому климату. Преподобный Уильям Стивенс, бывший профессор истории в Университете Джорджии, сообщает, что предпринимались попытки завозить белых слуг, но «многие сбежали в Каролину… Даже те, кто имел в услужении немцев, считавшихся образцом трудолюбия и трезвости, жаловались на то, что те были несговорчивы, полны свободомыслия и постоянно пускались в бега».

В одном из документов, описывающих «истинное положение дел в колонии», говорится следующее: болезни в летние месяцы были настолько распространены, что «едва ли половина слуг или рабочих оказывалась в состоянии хоть в чем-то быть полезными своим хозяевам или самим себе, а ежегодно болеющий слуга, вообще говоря, обходился хозяину