Леонид Млечин - 10 вождей. От Ленина до Путина Страница 7

Это кровавый «штрих» к характеристике «вождя всемирного пролетариата» и пониманию того, у кого учился Сталин – вождь второй в перечне большевистских лидеров, правивших великой страной на протяжении семи десятилетий.

Ленин умер очень рано, пятидесяти трех лет от роду. Но за несколько последних лет своей жизни сделал страшно много: разрушил старую империю и создал новую, уничтожил прежний общественный строй, заложив основы совсем иного уклада. Пообещав людям мир и землю, он на долгие десятилетия отобрал у них февральскую свободу. А без нее цена земли и мира ничтожна, тем более что землю тут же национализировали, а войну империалистическую «преобразовали» в гражданскую, стоившую чудовищных жертв стране.

Выступая на пленуме Московского Совета вечером 20 ноября 1922 года в Большом театре (который, кстати, вождь хотел ликвидировать и заменить дюжиной агитбригад), как выяснилось, в последний раз «на народе», Ленин заявил: мы решили построить новый строй. «Есть маленькая, ничтожная кучка людей, называющая себя партией, которая за это взялась. Эта партийность – ничтожное зернышко во всем количестве трудящихся масс России. Это ничтожное зернышко поставило себе задачей, а именно переделать все, и оно переделало»{13}.

Такое общество Ленин начал строить с первых дней после октябрьского переворота. Сделав собственников неимущими на основании почти шести десятков декретов, подписанных им, Ленин, как бы опасаясь, что все это когда-нибудь повернется вспять, пишет народному комиссару юстиции Д.И. Курскому записочку (любимая форма управления вождя):

«Не пора ли поставить на очередь вопрос об уничтожении документов частной собственности:

– нотариальные акты о землевладении

– фабриках

– недвижимости

и прочее и так далее. Подготовить тайно, без огласки. Захватить сначала…

Бумаги, по-моему, надо бы в бумажную массу превратить (технически это изучить заранее)».

Исполнительный Курский тут же отвечает:

«Мера нелишняя и может быть проведена быстро, так как нотариальные архивы в наших руках».

Ленин доволен и резюмирует еще одной запиской наркому:

«Итак, Вы за это возьметесь без особого постановления СНК (и привлечете к совещанию об этом Комиссариат внутренних дел и др. Но тайно)»{14}.

Отобрав все, что можно, Ленин заботится, чтобы не осталось даже следов частной собственности. Кто-кто, а он понимает, что нового общества на старом фундаменте не построить.

Юрист Ленин за свою короткую полуторагодовую практику в качестве помощника поверенного присяжного вел защиту всего по четырем-пяти мелким делам (бытовые воришки). Фактически почти все дела проиграл. Зато, когда в 1909 году в Париже виконт (фамилия в анналах истории не сохранилась, иначе стал бы знаменит) сбил автомобилем Ленина, ехавшего на велосипеде, пострадавший подал в суд, настойчиво боролся и выиграл иск. Он еще не знал тогда, что через восемь лет, в октябре 1917 года, выиграет «дело» века – получит власть в самой огромной стране мира. Но знать ли ему, что в этой победе, сказочно легкой и неожиданной, будут заложены семена грядущего исторического поражения.

У Ленина была похвальная слабость к иностранным словарям: русско-французский, немецко-французский, итало-французский, русско-английский… Читал их перед сном и в бессонницу. Может, это было оригинальным снотворным? Или революционер был уверен, что выиграл «дело» не только в России, но выиграет его и на всей планете, сделав ее красной, большевистской?

Конечно, уверен. На VIII съезде партии Ленин огласил написанное им приветствие рабочим Будапешта, где прямо говорилось: «Наш съездубежден в том, что недалеко то время, когда во всем мире победит коммунизм…»{15}.

Таков был Ленин: самоуверенный и циничный, волевой и безжалостный. Ум его был уникальным по своей целеустремленности. Виктор Чернов писал о нем: «Ум Ленина был не широкий, но интенсивный, не творческий, но изворотливый, и в этом смысле изобретательный. Ленин не уважал чужих убеждений, не был проникнут пафосом свободы…»{16}. Но именно этому человеку было суждено совершить на планете в XX веке самые глубокие социальные потрясения.

В этом очерке о первом вожде большевистской партии и советского государства я коснусь лишь некоторых черт его портрета. Кто хочет узнать о нем больше и глубже, прочтите мой двухтомник «Ленин», плод мучительных размышлений бывшего ортодоксального коммуниста, окончательно пришедшего к выводу, что все главные беды России в XX веке исходят от Ленина и ленинизма.

Редко кому удавалось в своей судьбе пройти за год-полтора путь от обычного эмигранта, которого знали только его партийцы, до человека, замахнувшегося на мировое коммунистическое владычество…

«Злой гений»

Да, именно так определил вождя большевиков А.Н. Потресов, хорошо знавший его лично, в книге, написанной в 1927 году: «Злодейски гениальный Ленин»{17}. Что же видел Потресов «гениального» и «злодейского» в вожде большевиков? Каков смысл парадокса, синтезировавшего гениальность и злодейство?

«Ни Плеханов, ни Мартов, ни кто-либо другой не обладали секретом излучавшегося Лениным прямо гипнотического воздействия на людей, я бы сказал, господства над ними, – писал Александр Николаевич. – Плеханова почитали, Мартова любили, но только за Лениным беспрекословно шли, как за единственным бесспорным вождем. Ибо только Ленин представлял собою, в особенности в России, редкостное явление человека железной воли, неукротимой энергии, сливающего фанатичную веру в движение, в дело, с не меньшей верой в себя… Но за этими великими достоинствами скрываются также великие изъяны, отрицательные черты, которые, может быть, были бы уместны у какого-нибудь средневекового или азиатского завоевателя…»{18}

Ленин, как и положено гению, был лаконичен, говоря в свое время об авторе приведенных выше строк: «Экий подлец этот Потресов!»{19} Впрочем, о «гениальности» и «злодействе» Ленина говорил и писал не один Потресов. Марк Алданов уже обратил внимание на соотношение этих компонентов у Ленина: «черта гения в одном случае, черта варвара в ста других»{20}. Уточнение сколь существенное, столь и верное.

Вот одна иллюстрация «гениальности» и «злодейства» вождя большевиков.

В январе 1919 года Ленину из Петрограда пришло письмо от старого знакомого, социал-демократа Николая Александровича Рожкова, экономиста, публициста. В этом письме тот, в частности, излагал:

«Владимир Ильич, я пишу Вам это письмо не потому, что надеюсь быть Вами услышанным и понятым, а по той причине, что не могу молчать… Должен предпринять даже безнадежную попытку». Далее Рожков пишет, что продовольственное положение Петрограда отчаянное: половина города обречена на голодную смерть. «Вся Ваша продовольственная политика, – продолжает автор, – построена на ложном основании… Без содействия частной торговой инициативе Вам, да и никому не справиться с неминуемой бедой…» Старый социалист толкал Ленина к тому, что потом назовут нэпом.