И только лошади летают вдохновенно - Екатерина Кастрицкая Страница 7

Случилось чудо?

Так мы и жили. Потихоньку, каждый день, открывая что-то новое друг в друге и в окружающем мире. И, поскольку виделись часто, изменений этих не замечали. Пока однажды А.И. не сказал:

— А вы обратили внимание, что он кашлять перестал?

И действительно, пытаюсь вспомнить, когда же в последний раз слышала, как моя лошадь кашляет, и… не могу! Кажется, в октябре? Или в ноябре? А потом… потом его прослушали. И легкие были чистыми! Вы представляете? Чистыми! У коня, который не мог дышать как минимум последние 4 года! Ветеринар из Питера, к которой я обратилась за «он-лайн» консультацией, сказала, что, значит, это была не эмфизема — потому что она просто так не проходит. Но для меня главным было одно — осознание, что все поправимо, что, если действительно хочешь — все получится, и вылечить можно что угодно.

А еще… Еще он начал играть! Зашуганная, закрытая абсолютно лошадь! Это могут оценить только те, кто его знал, кто пытался пробиться сквозь эту стену замкнутости и непонимания… Мы играли в прятки (и он по-настоящему меня искал), в догонялки, или он просто носился, выбрыкивая, подбегая ко мне с раздувающимися ноздрями и выгнутой шеей, показывая: вот он я какой на самом деле! Но всегда, даже в самых буйных играх, он соизмерял свою силу, точно оценивал расстояние между нами, чтобы ненароком не зацепить. Эта его безопасность в общении подкупала еще больше, если вспомнить, как обращались всегда с ним самим. Именно тогда я еще больше прониклась не самыми светлыми чувствами к нашему конному спорту, который делает из замечательных, душевных и открытых лошадей зашуганных психотиков с кучей болячек. И, наверное, я уже никогда не смогу спокойно приехать в Ратомку. Без почти непреодолимого желания кого-нибудь там убить или, по крайней мере, покалечить…

Ну, а потом наступила весна. Наша вторая весна. Когда мы приняли решение отвезти на лето Рыжулина на дачу. И снова стали готовиться к переезду.

Еще один переезд

Начала я с поиска коневоза. Запаслась несколькими телефонами перевозчиков, по одному из которых позвонила. Наугад, но, как оказалось, очень удачно.

Катя сразу согласилась нас перевозить и, более того, сходу отвергла все мои сомнения в успехе предприятия.

— Понимаете, — я решила, что лучше предупредить сразу, — когда он в прошлый раз ездил в коневозе, это, по словам его прежних хозяев, закончилось печально…

— Не волнуйтесь, — бодро ответил наш потенциальный перевозчик. — Погрузим.

— Это может быть долго.

— Сколько надо, столько и будем грузить. Хоть целый день.

На этой оптимистичной ноте и остановились.

Белый «Мерседес» приехал минута в минуту. Коневоз я видела впервые и оглядела это чудо техники с опаской. К тому же выяснилось, что поставить его так, чтобы образовался коридор, по которому лошади будет сложнее увильнуть с трапа, невозможно, и грузить придется прямо с улицы.

Вопреки моим опасениям, зашел Рыжуль элементарно. Просто поднялся за мной следом и совершенно спокойно дал себя привязать и поднять борта.

— Ну все, выходи, — сказала Катя, открывая маленькую боковую дверцу. — Видишь, как хорошо получилось, зря боялись.

Однако, стоило мне выйти, Рыжулька заозирался, увидел, что остался в машине один, и началось… Он свечил, бил задом, раскачивал коневоз ударами в борта, копал… Прицеп ходил ходуном.

— Может, мне с ним? — робко предложила я.

— Нельзя! — отрезала Катя. — Попробуем двигаться, может, он успокоится. Но пока садись в нашу машину. На всякий случай. Когда успокоится — пересядешь в вашу.

Мы тронулись, но конь, вообразив, что его пытаются увезти в неизвестном направлении чужие люди, решил дорого продать свою жизнь и разбушевался не на шутку. Остановились, и Катя достала шприц с успокоительным.

— Хорошо, что взяла на всякий случай, — улыбнулась она.

Пока ждали действия лекарства, она оглядела Рыжульку и спросила:

— А что за лошадка? Знакомая больно…

— Экзахт…

— Из Ратомки??? — ахнула она. — Тот, который в учебке был, а до этого в троеборье???

— Кажется, да. А вы его знали?

— Ну, еще бы! Понятно теперь, почему он ездить боится. — и добавила: — Странно, что вообще нас не поубивал.

— Зачем ему нас убивать? — пришла моя очередь удивляться. — Он добрый!

— Добрый-то добрый, — хмыкнула она, — но у этих троеборных коней характер о-го-го какой!

Я промолчала, тем более что Рыжуль начал потихоньку клевать носом. Можно было трогаться. Коневоз, двигаясь очень аккуратно, тем не менее всю дорогу держал хорошую скорость, и мы могли наблюдать, как Рыжуль потихоньку вытягивает из рептуха сено или озирается по сторонам.

Через час были на месте. Выгрузились без проблем, и конь сразу же отправился в свою заранее оборудованную «дневную левадку». Отходить от дороги. Катя предупредила, что еще пару часов он будет вяловатый под действием лекарств, чтобы мы не волновались.

Так началась еще одна, самая счастливая эра в нашей жизни.

Вы когда-нибудь пробовали стабунить лошадь с собакой?

Перед нами эта задача встала во всей своей нетривиальности, ибо хорошие взаимоотношения между членами коллектива являлись залогом безоблачности и «всехнего» удовольствия от летнего отдыха.

К моменту приезда Рыжулькина на дачу наша собака Элли уже была там. Нельзя сказать, что до сего исторического момента она не видела лошадей, но тесного знакомства с ними не имела. И потому, увидев, как во двор входит огромное рыжее чудовище, залилась лаем и спряталась за веранду, наотрез отказавшись к этому самому чудовищу приближаться. Рыжуль, впрочем, тоже не горел желанием расширять круг знакомств за счет странного истеричного существа.

Так для Элли настали тяжелые времена настороженного нейтралитета. Она разрывалась между ужасом к странному великану и желанием проводить время с нами. Когда Рыжуль отправлялся на прогулку, она шла следом, но держалась все время на приличном расстоянии, передвигаясь короткими перебежками от убежища к убежищу, периодически выглядывая из-за угла, чтобы оценить степень опасности.

Прошло недели две, прежде чем Эллина душа не выдержала такого положения дел, и она, наконец, выкинула белый флаг и осмелилась осторожно приблизиться к коню — на подгибающихся ногах, напряженно принюхиваясь, готовая в любой момент кинуться наутек. Рыжулька же спокойно потянулся к ней носом и миролюбиво фыркнул. Элли дернулась, но не убежала. Так началась их своеобразная дружба.

Разумеется, дружбой в полном смысле слова назвать это нельзя — уж очень они были разными. Но Рыжулька ничуть не смущался ее присутствия, иногда подходил обнюхать, осторожно переступал, если собака путалась под ногами, а Элька иногда, в знак особого расположения, могла подпрыгнуть и