Михаил Скобелев - Стою за правду и за армию! Страница 7

Из Болгарии Скобелев с 4-м корпусом вернулся в Россию и все внимание обратил на обучение своих войск. В 1880 году на Среднеазиатскую окраину надвинулась новая гроза. Ряд постигших нас неудач в борьбе с текинцами требовал решительных мер, искусной подготовки всей операции и постановки во главе экспедиционного отряда опытного, талантливого и энергичного человека. Таковым мог быть в то время только один Скобелев, ему и было вверено покорение Ахалтекинского оазиса.

В первых числах мая 1880 года Михаил Дмитриевич прибыл в Чикишляр и сразу отдался кипучей деятельности по подготовке средств для продвижения отряда в глубь оазиса к единственной крепости текинцев Геок-Тепе.

Пока собиралось продовольствие, стягивались войска и налаживался тыл, Скобелев с отрядом в 800 человек при 10 орудиях произвел рекогносцировку, продвинувшись из Бами на 112 верст, к Геок-Тепе. По сведениям текинцев, в Геок-Тепе было собрано до 25 000, способных носить оружие. Понятно, что успех подобной рекогносцировки, где горсть русских смело шла к цели всей операции, цели, до сих пор недоступной, должен был произвести неотразимое впечатление и на врага-азиата, да и на весь отряд Скобелева.

Только талант Скобелева и его глубокое знание свойств противника помогли закончить эту рекогносцировку с полным успехом. Впечатление получилось огромное. 25 000 текинцев не смогли раздавить горсти людей, отважно проникших к стенам их крепости. Уныние водворилось в Геок-Тепе – будущее поражение текинцев уже предчувствовалось.

Вот одна из сценок, объясняющих нам, каким путем Скобелев достигал той нравственной мощи в своих войсках, о которую разбивались все препятствия, все скопища врага.

«Во время рекогносцировки к крепости Геок-Тепе 6 июля 1880 года, в самом начале боя джигитам нашим удалось вовремя открыть засаду из 400 текинцев под командой Тыкма-Сердара, и для встречи ее ракетная сотня вынеслась на позиции. Первая ракета упала перед станком, прислуга замялась, ожидая близкого разрыва. Скобелев заметил замешательство и явился на батарею. Со второй ракетой произошло то же самое. Командир батареи скомандовал людям отбежать. Но Скобелев со словами «отставить» заставил коня своего стать над шипящей ракетой. Ракету разорвало, ранило в нескольких местах лошадь Скобелева и убило одного казака.

“Я не берусь описывать чувство энтузиазма, – говорит очевидец, – охватившего всех присутствующих. Загремело “ура”, полетели вверх шапки… хотелось всем и каждому броситься к этому великому человеку, хотелось расцеловать его, обнять, прикоснуться только к его платью”».

Говоря о личной храбрости Скобелева, следует вспомнить слова художника В. В. Верещагина о Михаиле Дмитриевиче:

«Кто не был в огне со Скобелевым, тот положительно не может себе понятия составить о его спокойствии и хладнокровии среди пуль и гранат, – хладнокровии тем более замечательном, что, как он сознавался мне, равнодушия к смерти у него не было. Напротив, он всегда, в каждом деле, боялся, что его прихлопнут, и, следовательно, ежеминутно ждал смерти. Какова же должна была быть сила воли, какое беспрестанное напряжение нервов, чтобы побороть страх и не выказать его.

Благоразумные люди ставили в упрек Скобелеву его безоглядную храбрость. Они говорили, что “он ведет себя, как мальчишка”, что он рвется вперед, как прапорщик, и что, наконец, рискуя “без нужды”, он подвергает солдат опасности остаться без высшего командования и т. д. Надобно сказать, что это все речи людей, которые заботятся прежде всего о сбережении своей драгоценной жизни – а там что Бог даст. Пойдет солдат без начальства вперед – хорошо, не пойдет – что тут поделаешь: не для того же дослужился человек до генеральских эполет, чтобы жертвовать жизнью за трусов».

12 января 1881 года крепость Геок-Тепе пала. Покорение оазиса по плану, предложенному Скобелеву, было намечено в течение двух лет. Скобелев окончил всю операцию в девять месяцев. Россия получила целую страну, имя русского стало символом могущества и силы для всей Азии.

За покорение Ахал-Теке Скобелев был произведен в генералы от инфантерии и получил орден Святого Георгия 2-й степени и Святого Владимира 1-й степени. Одна эта операция дает право Скобелеву стать в ряду наиболее выдающихся полководцев мира. В ней Скобелев доказал, что из него вполне сформировался военачальник, способный стать во главе армии и дать ей победу. И весь славянский мир так и смотрел на Скобелева. Он был тот вождь, который должен был повести русские полки, а с ними и единокровных славян на врага и добиться победы, как бы ни был могуществен этот враг.

Последние месяцы жизни Скобелева полны его работой в 4-м корпусе. Оставшиеся после него приказы по корпусу и поныне должны служить настольной книгой для всякого военного. Сама жизнь бьет со страниц этих казенных документов и увлекает читателя своею простотой, ясностью и глубоким смыслом.

В последние же годы жизни Михаил Дмитриевич выдвигается и как государственный человек, и как политик. Славянофильство Скобелева сказалось в полной мере. Его речь 12 января 1882 года, в годовщину взятия Геок-Тепе, вызвала много шуму и в наших, и в иностранных газетах. Закончил свою речь Скобелев следующей фразой:

«Господа, в то самое время, когда мы здесь радостно собрались, там, на берегах Адриатического моря, наших единоплеменников, отстаивающих свою веру и народность, именуют разбойниками и поступают с ними, как с таковыми! Там, в родной нам славянской земле, немецко-мадьярские винтовки направлены в единоверные нам груди… Я не договариваю, господа… Сердце болезненно щемится. Но великим утешением для нас – вера и сила исторического призвания России». Еще больше шуму подняла речь Скобелева, сказанная им в Париже в 1882 году в ответ на приветственный адрес, поднесенный Михаилу Дмитриевичу студентами-славянами.

Все эти речи взбудоражили наших дипломатов и, притянув всеобщее внимание к Скобелеву, чуть не стоили ему очень дорого. Скобелев был вызван в Петербург, недоброжелатели его уже считали, что звезда Скобелева готова закатиться, но милостивая аудиенция императора заставила умолкнуть бесконечные разговоры.

Час пробил, но иной – закатилась не звезда славы Михаила Дмитриевича и его успехов, а приближался час окончания всех счетов земного поприща. Много надежд было связано с именем Скобелева, много пылких мечтаний могло осуществиться его талантом, его нечеловеческой энергией, и все эти мечты и надежды рухнули вместе с неожиданной смертью «белого генерала».

24 июня 1882 года Михаил Дмитриевич приехал в Москву, воспользовавшись месячным отпуском после маневров. В течение дня Скобелев был весел, шутил, много толковал с офицерами на военные темы. В 11 часов вечера он уехал от известного славянофила И. С. Аксакова[24], а в час ночи, в гостинице «Англия», ему сделалось дурно. Позванная медицинская помощь оказалась запоздалой, через полтора часа приблизительно его не стало.