Федор Раззаков - Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации, 1962-1980 Страница 7

Летом 1994 года Смоктуновский работал во МХАТе над ролью Арбенина в «Маскараде» М. Лермонтова. Премьера спектакля должна была состояться осенью, однако до нее наш герой не дожил. 3 августа он скончался в одном из санаториев под Москвой после очередного инфаркта.

Андрей МИРОНОВ

А. Миронов родился 8 марта 1941 года в Москве в актерской семье. Его отец — Александр Менакер — начинал свою артистическую карьеру с музыкальных фельетонов, затем стал совмещать исполнительство с режиссурой. Мать — Мария Миронова — окончила Театральный техникум имени Луначарского и выступала сначала в Театре современной миниатюры, затем во 2-м МХАТе и в Московском государственном мюзик-холле. Ее первым мужем был режиссер кинохроники, с которым она прожила 7 лет. Детей в том браке у нее не было. Как она сама вспоминает: «На ребенка я не решилась. Что-то сдерживало. И не только здоровье супруга: он страдал заболеванием легких. И вроде жили хорошо, ладили. Он был благородным, умным человеком. Все удивлялись, как я могла его оставить. Но в 28 лет (в 1 1938 году) я встретила Александра Семеновича Менакера, влюбилась и сразу поняла: это моя судьба. С первым супругом расстались хорошо…». (Стоит отметить, что к тому времени А. Менакер тоже был разведен, в том браке у него был сын Кирилл Ласкари).

Знакомство Менакера и Мироновой произошло в только что созданном в Москве Государственном театре эстрады и миниатюр, актерами которого они оба тогда стали. В те годы и появился на свет их знаменитый эстрадный дуэт. А через три года после этого знакомства на свет родился мальчик, которого назвали Андреем. Причем родился он, можно сказать, в театре. До последнего дня своей беременности Миронова выходила на сцену, и предродовые схватки начались у нее именно во время одного из таких представлений. Роженицу успели довезти до родильного дома имени Грауэрмана на Новом Арбате, где она вскоре счастливо разродилась. А через несколько месяцев грянула война.

М. Миронова рассказывает: «Андрей рос в тяжелое время. Ему всего не хватало. В октябре 1941 года мы вместе с Театром миниатюр эвакуировались в Ташкент. Вернее, это была не совсем эвакуация. Сначала театр выехал на гастроли в Горький. Оттуда мы отправились на агитпароходе «Пропагандист» обслуживать речников Волжского пароходства. Доплыв до Астрахани, пароход вернулся в Ульяновск. Там мы высадились и уже дальше добирались до Ташкента. В Ульяновске нас приютили у себя и обогрели в тесном гостиничном номере кинорежиссер Марк Донской и его жена Ирина. Такое не забывается. Ирина накормила нас какими-то вкусными котлетами, стирала Андрюшины пеленки. Андрюша простудился и всю дорогу жестоко болел с температурой тридцать девять — сорок. Добирались мы до Ташкента недели полторы. А когда доехали, ему стало совсем плохо. Подозревали тропическую дизентерию. У поселившихся напротив нас Абдуловых от нее умер сын. Две недели мы с няней носили его попеременно на руках, а жили мы в комнате с земляным полом. Это были бессонные ночи, когда я слушала, дышит он или нет, и мне казалось, что уже не дышит. Он лежал на полу, на газетах, не мог уже даже плакать. У него не закрывались глазки. Я жила тем, что продавала с себя все. А на базаре толстые узбеки, сидящие на мешках с рисом, говорили мне: «Жидовкам не продаем» (они упорно принимали меня за еврейку). Врач сказал, что спасти сына может только сульфидин. Я заметалась в поисках лекарства по Ташкенту, но безуспешно. На Алайском базаре я встретила жену М. М. Громова, который в 1937 году совместно с А. Б. Юмашевым и С. А. Данилиным совершил беспосадочный перелет Москва — Северный полюс — США, а теперь был командующим ВВС Калининского фронта. Узнав, в каком я положении, она сказала: «Я вам помогу, вернее, не я, а Михаил Михайлович. Завтра прилетает спецсамолет из Москвы». Через несколько дней у нас был сульфидин, и Андрей стал поправляться. Спустя много лет, встретившись с М. М. Громовым, я ему сказала: «Михаил Михайлович, вы спасли мне сына. Спасибо вам».

А вот что вспоминают о детстве Андрея Миронова другие очевидцы.

К. Пугачева: «Андрюша был прелестный и спокойный ребенок с большими светлыми глазами. Даже когда у него поднималась температура, он как-то нежно и покорно прижимался к няниному плечу. Я ни разу не слышала его плача ни днем, ни ночью, даже тогда, когда он был сильно простужен и кашлял беспрерывно…

Андрюша был упитанным и, как мне показалось тогда, малоподвижным ребенком. Взгляд у него был хитроватый…»

Л. Менакер: «Смешной, толстый, с белесыми ресницами, он сидел на высоком стульчике и говорил сиплым басом: «Пелиберда», что означало «белиберда».

Когда сердился на любимую няню, монотонно гудел: «Нянька, ты как соплюшка… Как коова… Как медведь…»

В 1948 году А. Миронов пошел в первый класс 170-й (теперь — 49-й) мужской школы, что на Пушкинской улице. (В этой же школе в разное время учились М. Розовский, JT. Петрушевская, Э. Радзинский, В. Ливанов, Г. Гладков, Н. Защипина и другие известные ныне деятели отечественной культуры.) Отмечу, что в школу он пришел под именем Андрея Менакера. Однако уже через два года, в разгар так называемого «дела врачей», добрые люди из Моссовета посоветовали родителям сменить фамилию мальчика. Так он стал Андреем Мироновым.

Детство будущего актера было вполне типичным для большинства подростков той поры: он обожал мороженое из ГУМа и ЦУМа, бегал смотреть кино в «Метрополь» и «Центральный», собирал значки и гонял в футбол (его амплуа в этой игре всегда было одно — вратарь). По словам его товарищей, в классе он был, что называется, неформальным лидером, заводилой (прозвище у него было простое — Мирон), при том, что ни старостой, ни комсоргом никогда не был. Стоит отметить, что с его актерским дарованием он мог вполне превратиться в школьного клоуна, однако то воспитание, которое он получил в семье, не позволяло ему скатиться на такой уровень. Учился он ровно, однако не любил точные науки: математику, физику, химию.

М. Миронова вспоминает: «Помню, раз Андрей принес из школы матерное слово. Он вернулся домой и, снимая калоши, сказал: «Фу, б…ь, — не слезает!». Сказал и очень победоносно на меня посмотрел. Я не кричала, просто спокойно спросила: «Ну и что?» — «У нас так ребята говорят». — «Скажи, пожалуйста, а от отца ты это слово слышал? Или от меня? Или от тех, кто у нас бывает?» — «Нет». — «Так вот у нас это не принято». И для Андрея с тех пор это не было принято никогда».

Особенной любовью Миронова уже в те годы был театр. Дело в том, что почти каждое лето он отдыхал с родителями в Пестове, где находился Дом отдыха Художественного театра. Поэтому всех знаменитых мхатовцев (А. Кторова, В. Станицына, А. Грибова, К. Еланскую, О. Андровскую, М. Яншина и др.) он видел живьем, и эти встречи, безусловно, не проходили для него бесследно. А вскоре ему пришлось окунуться в драматическое искусство в школе: их классный руководитель Надежда Георгиевна Панфилова организовала театральную студию, в которую Андрей, конечно же, сразу записался. Его первой ролью там был Хлестаков из «Ревизора». В 9-м классе он стал посещать студию при Центральном детском театре.