Иван Майский - Воспоминания советского дипломата (1925-1945 годы) Страница 7

- Я немножко устал, а рассказать надо еще немало. Отложим второй сеанс до завтра.

При консерваторах - дипломатический вакуум

Когда на следующий день мы снова встретились с Берзиным на этот раз уже в его кабинет, - Ян Антонович с усмешкой сказал:

- Теперь приготовьтесь! Начинается детективный роман!.. Без шуток... В трезвой и практической Англии внезапно разыгралась история, точно сошедшая со страниц фантастико-приключенческого боевика.

- День выборов, - продолжал Берзин, - был назначен на вторник, 29 октября. 25 октября, в пятницу, т. е. за четыре дня до выборов, среди которых оказался "уикенд", когда деловая жизнь в стране замирает, в печати с соответствующими комментариями появилось... знаменитое "Письмо", которое в советской литературе известно под названием "Письма Коминтерна", а в западной - "Письма Зиновьева". Датированное 15 сентября 1924 г., оно было оформлено как инструкция тогдашнего председателя Коминтерна Центральному комитету Британской компартии сосредоточить свою деятельность на конституционной агитации в пользу ратификации договоров 8 августа и одновременно на создании в английских войсках партийных "ячеек" и подготовке военного восстания. Это была явная фальшивка... О том свидетельствовали многие ошибки, допущенные в тексте документа: в заголовке, подписи, названии Коминтерна и т. д. Видимо, мошенники, изготовившие "Письмо", были неопытными новичками и не сумели сделать хорошей подделки. Накануне, вечером 24 декабря, видный чиновник Форин оффис И. Д. Грегори прислал советскому полпреду ноту протеста по поводу "Письма" с приложением его текста. Одновременно Форин оффис, не ожидая ответа советского поверенного в делах, направил "Письмо" в печать. Это противоречило всем дипломатическим правилам, но стоило ли стесняться, раз правительство сочло возможным пойти по пути детективного романа?..

Далее Ян Антонович подробно рассказал мне о последующих событиях. 25 октября утром Раковский послал Макдональду ноту, в которой решительно отрицал подлинность "Письма", а 27 октября уже само Советское правительство объявило "Письмо" грубой подделкой и предложило британскому правительству установить этот факт путем "беспристрастного третейского разбирательства"{7}. Однако Макдональд не откликнулся на это предложение. Тем временем консерваторы подняли вокруг "Письма" страшную бурю, которая оказала влияние на рядового избирателя: голосование 19 октября принесло им победу. Число лейбористских депутатов упало со 191 до 151, а либералы были полностью разгромлены: они получили лишь 40 мандатов вместо прежних 159.

4 ноября 1924 г. правительство Макдональда вышло в отставку, опубликовав перед своим уходом заявление, что оно не может сделать определенного заключения о подлинности пресловутого "Письма", однако считает необходимым сообщить, что подлинник названного письма не был представлен ни одному правительственному органу{8}.

Теперь к власти пришло правительство Болдуина, в котором решающую роль играли крайние консерваторы. Среди них нашими наиболее резкими противниками были министр финансов У. Черчилль, министр внутренних дел Джонсон Хикс (в просторечии "Джикс") и министр по делам Индии лорд Биркенхед. Их поддерживал, но более осторожно министр иностранных дел Остин Чемберлен. В то время мы считали, что нашим главным врагом в правительстве был Чемберлен, поскольку он по своему положению, естественно, должен был чаще всего выступать против СССР. В последующие годы, однако, выяснилось, что Чемберлен, как человек, лучше других своих коллег понимавший сложность международной обстановки, был в вопросе об англо-советских отношениях значительно осторожнее Джикса или Биркенхеда. Конечно, в принципе он ненавидел страну социализма не меньше, чем другие британские министры, но тактически предпочитал до поры до времени маневрировать, в противовес Джиксу, например, который стоял за немедленный разрыв с Советской Россией.

Правительство Болдуина сразу же приступило к антисоветским действиям. 21 ноября Остин Чемберлен направил советскому полпреду ноту, в которой сообщал, что новый кабинет, обсудив договоры от 8 августа, не нашел возможным рекомендовать парламенту их ратификацию. На этом в многообещавших переговорах между правительством Макдональда и правительством СССР была поставлена финальная точка. А дальше в англо-советских отношениях открылась очень странная и своеобразная, можно сказать даже уникальная в дипломатических анналах, эпоха.

- Вы понимаете, что случилось? - рассказывал Берзин. - Нет, вам это трудно понять... Представьте себе, что вы находитесь в атмосфере жаркого лета, и вдруг вас сразу, без всяких переходов, бросают в атмосферу зимнего мороза... Такова дистанция между тем, что было при лейбористах, и тем, что стало при консерваторах... Я далеко от мысли идеализировать Макдональда и его коллег, у нас с ними было немало разногласий, споров, противоречий, но все-таки была, как я уже говорил, полнокровная дипломатическая жизнь. Главное, мы чувствовали, что лейбористское правительство действительно ищет с нами соглашения... А при консерваторах...

Берзин безнадежно махнул рукой и пояснил словами:

- Я совершенно уверен, что Болдуин и К° хотели бы немедленно разорвать дипломатические отношения с нами, но только но решаются круто это сделать... Англичане вообще не любят резких поворотов, а тут еще приходится считаться с международной обстановкой... Болдуин осторожничает и выжидает подходящего случай для разрыва. А пока в отношении между СССР и Англией существует что-то похожее на неустойчивый вакуум... Вот взгляните...

Берзин вытащил из сейфа папку с документами и, положив ее передо мной, стал комментировать:

- Одним из важнейших признаков нормальной дипломатической жизни являются частые встречи посла с министром иностранных дел, а других работников посольства с чиновниками Форин оффис разных рангов. Как в этом отношении обстоит дело?.. Взгляните в папку: в ней хранятся записи бесед посла с министром иностранных дел, - что вы видите?.. Мы живем при правительстве Болдуина уже полгода, сколько раз за это время советский полпред видел Чемберлена? Только два раза, 6 января и 1 апреля... Немного!.. Но, может быть, беседы были столь важного и содержательного характера, что своим качеством перекрывали свое недостаточное количество?.. Ничего подобного!.. 6 января наш полпред просил у Чемберлена разъяснений по поводу его речи в парламенте, в которой Чемберлен заявил, что между Англией и СССР не может существовать нормальных дипломатических отношений, и получил от него малоудовлетворительный ответ; далее ваш полпред заявил жалобу на враждебные действия Англии в Албании, в результате которых советский полпред в Тиране т. Краковецкий вынужден был вернуться в СССР. Чемберлен занял позицию "я - не я и шапка не моя"; наконец, по вопросу о торговле Чемберлен подтвердил, что никаких гарантий по кредитованию англо-советской торговли дано быть не может. А когда в разговоре 1 апреля советский полпред затронул вопрос о мерах по улучшению англо-советских отношений, Чемберлен прямо заявил, что на эту тему бесполезно вести разговоры, ибо точки зрения обоих правительств настолько расходятся, что нет путей к соглашению{9}... Вот какова нынешняя ситуация!