А. Солнцев-Засекин - Побег генерала Корнилова из австрийского плена. Составлено по личным воспоминаниям, рассказам и запискам других участников побега и самого генерала Корнилова Страница 7

Еще в Германии, где лагерный режим и вообще быт пленных был строже регламентирован, он был более или менее одинаков; в Австрии же он менялся в каждом отдельном лагере в зависимости от личности командира лагеря и его произвола и от множества более мелких привходящих причин. Наконец и по своему устройству и оборудованию и по составу находившихся в лагере лиц лагеря были неодинаковы.

Были лагеря, помещавшиеся в замках частных лиц, и условия жизни в них были наиболее благоприятные, режим менее строгим, содержание и довольствие военнопленных по меньшей мере сносным; в этих лагерях размещали по преимуществу военнопленных штаб-офицеров, а из обер-офицеров – наиболее болезненных, или поправляющихся от ран. Солдат обыкновенно в таких лагерях не было вовсе, за исключением немногих вольноопределяющихся гвардейских полков, имевших какие-либо связи и знакомства в Австрии. После революции в эти лагеря стали переводить пленных, о которых было известно австрийскому командованию, что они близки с руководящими кругами Временного правительства, или состоят членами социалистических партий…

Были лагеря, помещавшиеся в специально устроенных бараках. Они также были неодинаковы. Одни из них были специально офицерскими, другие – солдатскими, третьи предназначались для пленных гражданских лиц, так называемых частных пленных, четвертые – были смешанными. Как общее правило, режим в лагерях последнего типа был суровее. В одних из лагерей русские военнопленные помещались с пленными других наций: офицеры с офицерами, солдаты с солдатами; в этом случае положение русских военнопленных было лучше, так как пленные других держав являлись привилегированными в сравнении с русскими.

На какие-либо репрессии или притеснения своих пленных граждан другие западноевропейские страны отвечали такими же репрессиями по отношению к пленным немцам и австрийцам, почему к пленным англичанам, французам или итальянцам лагерные власти не решались применять таких суровых мер, а иногда и жестокостей, как к русским. Об этих мерах мне придется еще говорить, пока же должен отметить, что из военнопленных других держав в одинаковом положении с русскими находились сербы, так как пленные, взятые сербскими частями находились на содержании и под охраной итальянского правительства, и сербское правительство было бессильно так или иначе реагировать на обращение со своими военнопленными гражданами. Различные же правительства России при всех сменах властей и переворотах, в общем, одинаково безучастно относились к судьбам своих граждан, находившихся в плену. Поэтому, если в лагерях со смешанным национальным составом русских не всегда возможно было выделить для применения к ним режима, отличного от общего, то в лагерях, предназначенных исключительно для русских или русских и сербов, в особенности, если в таком лагере офицеры помещались вместе с солдатами, положение русских военнопленных становилось очень тяжелым.

Из взысканий, применявшихся к военнопленным офицерам, наиболее распространенными были: заключение на гауптвахте, строгий арест в карцере на хлеб и воду с выдачей горячей пищи на третьи или четвертые сутки, крепостное и одиночное крепостное заключение в сырых и темных казематах, заключение со сковыванием в кандалах, причем правая рука сковывалась с левой ногой.

Мне известен также случай, когда одного русского полковника пытали жаждой, давая ему в пищу исключительно селедки и не давая совершенно ему пить, чтобы выпытать у него, где он спрятал укрываемое им по слухам полковое знамя[24]. К сожалению, я забыл сейчас этого полковника; кажется, он носил односложную, или, по крайней мере, очень короткую немецкую фамилию. Знамя удалось спасти: один офицер, художник, написал образ святого Александра, другие – сделали раму к образу, в которую и было, так сказать, замуровано полотнище знамени, а через объезжавшую концентрационные лагеря делегацию русских сестер милосердия образ удалось отправить в Россию в подарок от русских военнопленных офицеров государыне императрице Александре Федоровне.

К военнопленным солдатам, кроме тех же взысканий, которые накладывались на офицеров, применялись еще телесные наказания. Они приводились обыкновенно в исполнение самими же военнопленными по приказанию и под наблюдением лагерных властей. В лагерях, в которых существовали пожарные команды из русских солдат, приведение в исполнение телесного наказания возлагалось обыкновенно на пожарных, в госпиталях, где телесные наказания почти не применялись, – на санитаров.

Кроме сечения, наиболее употребляемым видом телесного наказания было пресловутое «подвешивание». Следует заметить, что система наказаний, применявшихся в армиях всего мира, была значительно суровее применявшихся в русской армии императорского периода, и подвешивание применялось как наказание не только к военнопленным, но и к солдатам австрийской армии до смерти Франца-Иосифа[25]и отмены подвешивания при вступлении на престол императора Карла[26].

Мне лично приходилось видеть два способа подвешивания: при одном из них железные обручи, к которым подвешивался за локти наказываемый, были просто укреплены в стене; при другом – такие же обручи, или скобы, были креплены на деревянном столбе, имевшем форму буквы «Т». В обоих случаях подвешиваемый едва касался пальцами ног земли, с таким расчетом, чтобы он не имел возможности опереться на них.

Суровость и даже жестокость применения этого наказания к военнопленным заключалась главным образом в том, что подвешивали их на значительное бóльшие сроки, нежели это допускалось австрийскими дисциплинарными порядками по отношению к своим солдатам. Кроме того, подвешивание русских военнопленных производилось без предварительного врачебного осмотра, бывшего обязательным при подвешивании австрийских солдат, почему зачастую подвешивались люди со здоровьем, надорванным ранениями или контузиями на фронте, и хроническим недоеданием, и непосильной работой в плену. Все же полагаю, что толки о случаях смерти русских военнопленных при подвешивании значительно преувеличены; но случаи обмороков и кровоизлияний из носа и ушей были, по рассказам пленных, нередки, и мне самому приходилось наблюдать их.

В Германии, где подвешивание не применялось к своим солдатам, оно не применялось также и к военнопленным.

Подтверждения слухов об инъекциях, травлении собаками, раздевании донага на морозе и обливании холодной водой, о чем много говорилось во время войны в России, мне ни разу не удалось получить, и я полагаю, что они если не все вымышлены с вполне определенной целью, то почти все значительно преувеличены.