Артем Драбкин - Танкисты. «Мы погибали, сгорали…» Страница 7

Немецкие противотанковые и танковые орудия калибром до 50 мм в большинстве случаев не пробивали верхнюю лобовую деталь танка «Т-34». Конечно, с появлением у немцев большого числа 75-мм противотанковых и танковых пушек ситуация усложнилась. Их снаряды пробивали лобовую корпуса «Т-34» уже на дальности 1200 м. Столь же малочувствительны к наклону брони были 88-мм снаряды зенитных пушек и кумулятивные боеприпасы. Однако доля 50-мм орудий в вермахте вплоть до сражения на Курской дуге была существенной, и вера в наклонную броню «тридцатьчетверки» была во многом оправданной.

Еще более очевидной и внушающей уверенность деталью конструкции «Т-34» был дизельный двигатель. Танкисты хорошо знали, что бензин загорается даже от спички, а вот если зажженный факел опустить в ведро с дизельным топливом – пламя гасло, как в воде.

Именно поэтому почти все советские ветераны Великой Отечественной, служившие в танковых войсках, называют машины с бензиновым двигателем «зажигалками». А вот наличие в моторном отделении танка «Т-34» дизельного двигателя вселяло в экипажи уверенность в том, что шансов принять страшную смерть от огня у них куда меньше, чем у противника, танки которого заправлены сотнями литров бензина.

В действительности прямая проекция опытов с ведром на танки была не совсем обоснованной. Статистически танки с дизельными двигателями не имели преимуществ в пожаробезопасности по отношению к машинам с карбюраторными моторами. Попадание снаряда было куда более мощным средством воспламенения, чем обычный факел, и дизельное топливо при этом загоралось точно так же, как и бензин.

Сгоревший бронеавтомобиль «БА-10» на дороге перед г. Львов в районе Голоско (Holosko), 29–30 июня 1941 года

Но психологический настрой бойцов был куда важнее реальной пожаробезопасности «Т-34». И советские танкисты шли в бой с гордостью за доверенную им технику, а это уже половина победы!

Танк «БТ-7» (с зенитной установкой «П-40» и фарами боевого света) из состава (вероятнее всего) 1-й тд в г. Псков на улице Лиона Поземского

Часто бывало, что по прибытии в действующую армию сколоченные экипажи распадались еще до того, как попадали в первый бой. В частях, куда прибывало пополнение, сохранялся костяк опытных танкистов. Они заменяли на прибывших танках «зеленых» командиров и механиков-водителей, которых могли направить в резерв батальона или обратно на завод за танком, как это произошло с Ю.М. Поляновским. А.М. Фадин, аттестованный на командира танкового взвода, не потерял свой экипаж, но по прибытии на фронт стал командиром линейного танка.

Все опрошенные танкисты подтверждают тот факт, что «экипаж машины боевой» на фронте не являлся стабильной структурой. С одной стороны, высокие потери среди личного состава и техники, особенно в наступлении, приводили к быстрой смене членов экипажа, с другой − вышестоящее начальство не сильно заботилось о сохранении экипажа как боевой единицы. Даже у весьма удачливого В.П. Брюхова за два года войны сменилось не менее десяти экипажей. Вероятно, поэтому особой дружбы между танкистами не возникало. Хотя товарищеские отношения, конечно, были: «В танке у всех одинаковая задача – выжить и уничтожить противника. Поэтому очень важна сплоченность экипажа. Необходимо, чтобы наводчик стрелял метко и быстро, заряжающий быстро заряжал, а механик-водитель маневрировал на поле боя. Такая слаженность экипажа всегда приводит к положительным результатам», – утверждает А.С. Бурцев. Бывали и исключения, например экипаж командира роты, старшего лейтенанта Аркадия Васильевича Марьевского, прошедший вместе со своим командиром всю войну.

Оставленные в районе г. Ровно (Западная Украина) танки «БТ-2» (пулеметный) и «БТ-5». Танки прошли модернизацию, снабжены бревнами самовытаскивания («БТ-2») и допбаками для горючего («БТ-5»).

Возвращаясь к вопросу об исполнении приказа НКО о комплектации танков младшим и средним командным составом, трудно сказать, существовала ли какая-то система в присвоении членам экипажа воинских званий. Командир танка, как правило, имел звание «лейтенант» или «младший лейтенант». В экипаже А.М. Фадина механик-водитель имел звание старшего сержанта, а башнер и радист – младших сержантов. Стрелку-радисту старшему сержанту П.И. Кириченко при выпуске из учебного полка присвоили звание старшего сержанта. В принципе, у любого члена экипажа были шансы «выслужиться» до офицерских чинов и стать командиром танка или даже занимать более высокую должность. Так произошло, например, с П.И. Кириченко, который к концу войны, отучившись в училище, стал старшим техником, командиром ремонтной летучки. Достаточно распространенной была практика, при которой наиболее опытных танкистов, особенно механиков-водителей, переподготавливали на должность командиров танков и присваивали им звание лейтенанта или младшего лейтенанта. Впрочем, особенно в начале войны бывало, танком командовали сержанты или старшины, как, например, А.В. Марьевский. Четкая система соответствия звания штатной должности в Красной Армии существовала только на бумаге в отличие от армии США или вермахта.

Немецкий офицер осматривает местность с захваченной бронемашины «БА-10»

Прибыв на фронт, все танкисты, невзирая на чины, включались в работу по обслуживанию танка. «Танк мы сами обслуживали – заправляли, боеприпасы загружали, ремонтировали. Я, когда командиром батальона стал, все равно работал вместе с членами своего экипажа», – вспоминает В.П. Брюхов. Ему вторит А.К. Родькин: «Мы не считались, командир не командир, офицер не офицер. В бою – да, я командир, а гусеницу тянуть или пушку чистить – я такой же член экипажа, как и все. А стоять и покуривать, когда другие работают, я считал, просто неприлично. Да и другие командиры тоже». Однообразная работа по заправке топливом, маслом и погрузке боекомплекта на какое-то время уравнивала всех членов экипажа. Таким же однообразным и равномерно ложившимся на плечи танкистов делом было окапывание танка. Вспоминает А.М. Фадин: «За одну ночь мы, попарно сменяя друг друга, двумя лопатами вырыли окоп, выбросив до 30 кубометров грунта!»

Немецкие солдаты осматривают подбитый танк «Т-34»

Совместный труд и ощущение взаимозависимости на поле боя исключали проявление какой-либо дедовщины в современном понимании этого слова. Вспоминает П.И. Кириченко: «Механик-водитель, который был старше нас, даже старше командира машины, был для нас как бы «дядькой» и пользовался непререкаемым авторитетом, поскольку уже служил в армии, знал все ее мудрости и хитрости. Он нас опекал. Не гонял, как салаг, заставляя работать, наоборот, старался нам во всем помочь». Вообще роль старших и более опытных товарищей на фронте была очень велика. Кто как не они подскажет, что надо снять пружины с защелок люков, чтобы можно было выскочить из горящего танка, даже если ты ранен, кто как не они посоветует подчистить фишку ТПУ[1], чтобы она легко выскакивала из гнезда, когда нужно быстро покинуть танк, кто как не они поможет справиться с волнением перед атакой.