Ольга Апенченко - Труден путь до тебя, небо! Страница 7

— Да, к сожалению, есть в космосе вещи, которые никак нельзя получить искусственно…

— Будем пытаться получить невесомость на Земле.

…Самолет идет на разгон. Вот уже двигатели работают на пределе. Летчик набирает высоту и плавно переводит машину в пикирование.

Снова набор высоты, и опять — пикирование. Когда смотришь с Земли — впечатление, будто нет в воздухе ровного места и самолет ковыляет по ухабам. Летчик «получает невесомость».

Самолет специально переоборудовали, ставили аппаратуру, на которой космонавты будут работать в условиях невесомости, в кабине пилота появились новые приборы. В воздухе следят сейчас особенно внимательно за визуальным прибором, по которому устанавливают невесомость.

Пилот энергично переводит ручку управления от себя, и стрелка на приборе прыгает на 0.

— Нулевые перегрузки! — передает он на командный пункт.

— Пятая секунда!

Самолет падает.

— Пятнадцатая секунда!

Самолет продолжает падать.

— Двадцать пятая секунда!..

Серебристая машина камнем несется к земле, а внизу, на аэродроме, спокойно стоят люди и, видя это падение, тоже считают.

— Тридцать!

— Тридцать пять!

— Тридцать шесть!

— Тридцать семь! Вышел!

— Эх… Немножко не дотянул… — разочарованно вздыхают летчики на земле.

Самолет опять отправляется «по ухабам».

— Лучше сорок раз по сорок, чем ни разу сорок раз… — запевает частушку веселый парень, глядя ввысь,

И опять — счет.

Для того чтобы космонавт испытал невесомость, известные летчики-испытатели совершили десятки полетов, в общей сложности провели в невесомости не секунды — часы.

…Непривычно было даже опытному летчику-испытателю работать. Стоило чуть дотронуться до рычага, сделать едва уловимое движение, как он подавался, будто от богатырской силы.

…Утром на аэродроме стоял готовый к полету на невесомость самолет. Но прежде чем взлететь…

— Космонавт Гагарин! — вызывает руководитель тренировок. — Представьте, что вы в воздухе, в состоянии невесомости. Проделаем все упражнения сначала на земле… Возьмите дозиметр, попробуйте создать мышечное усилие в семьсот пятьдесят граммов… Еще раз, еще…

Потом Юрию дают в руки обыкновенный карандаш и подводят к другому прибору, который похож на пчелиные соты с множеством гнезд. Это — координограф.

— Попробуйте попасть карандашом точно в первое, второе и третье гнездо, — говорит руководитель.

Это простейшее на вид занятие оказалось не таким уж легким. Но надо натренироваться. Один, два, три… Три, два, один… Лучше… Три, два, один… Один, два, три… Еще лучше.

— И еще одно небольшое задание, — руководитель протягивает планшет. — Напишите фамилию, имя, отчество, год и месяц рождения, место рождения. Поставьте дату, распишитесь.

— Что, без анкеты на невесомость не пускают, — засмеялся космонавт.

— Во время невесомости еще раз придется заполнить, — ответил руководитель.

Он не шутил.

Давно не сидел Юрий в кабине самолета, истосковался по небу, и вот посадили наконец и то… за пассажира. Только пассажиром ли? В кабине множество приборов. Надо работать. Десятки секунд. А сколько надо успеть сделать за них!..

Вот он пошел в первый полет. Это пока только знакомство с необычным состоянием. Первое знакомство с невесомостью произошло в детстве, когда он впервые прыгнул со стула.

— Да, да, это тоже была невесомость, — говорил профессор на лекции, — только длилась она какую-то секунду.

10 часов 05 минут. Юрий следит за ведущим пилотом, мысленно повторяет за ним все его действия. «Плавный перевод самолета из режима разгон со снижением на режим кабрирования…» Чувствуются перегрузки. Это знакомо. Летая на истребителе, он привык к ним.

Но вот необычная легкость. Повернул голову — и даже не почувствовал ее. Ноги как будто не свои — плавают свободно. Руки в первую секунду не слушаются, Юрий берет карандаш. «Надо попасть во что бы то ни стало… попасть в центр желтого круга…»

Трудно сказать, от этой мысли или под влиянием невесомости, но карандаш попадает точнее, чем на Земле.

Все время такое чувство, что вот-вот вылетишь из кресла. Вырвался из рук и поплыл карандаш. Чуть-чуть не улетел планшет. Разные мелкие предметы «снялись с якоря» и поплыли в воздухе. Удивительно: ни сам ты, ни что вокруг тебя не весит ни грамма. Юрий старается привыкнуть к этому. Осматривается. Видит Землю. И становится спокойнее.

Вот и кончился первый полет. Потом было много полетов, но об этом, первом, сохранилась запись Юрия Гагарина. Сразу после посадки он записал в журнале свое первое впечатление о невесомости:

«До выполнения горок полет проходил как обычно, нормально. При вводе в горку прижало к сиденью. Затем сиденье отошло, ноги приподняло с пола. Посмотрел на прибор — показывает невесомость. Ощущение приятной легкости. Попробовал двигать руками, головой. Все получается легко, свободно. Поймал плавающий перед лицом карандаш…

Во второй горке после создания невесомости затянул ремни маски, подогнал ее, поправил, взял карандаш и попробовал вставлять в гнезда координографа. Получается хорошо, даже свободнее, чем на земле.

На третьей горке при невесомости при распущенных привязных ремнях попробовал поворачиваться на сиденье, двигать ногами, поднимать их, опускать. Ощущение приятное, где ногу поставишь, там и висит — забавно. Захотелось побольше подвигаться.

В общем, ощущение приятное, хорошее, ощущение легкости и свободы.

Изменений со стороны внутренних органов не было никаких. В пространстве ориентировался нормально. Все время видел небо, землю. Красивые кучевые облака. Показания приборов читались хорошо. После невесомости ощущения обычные…»

Вскоре и сами полеты на невесомость стали обычными. Опять вспомнилось детство. Его напомнило привычное в авиации слово «горка». Юрий увидел схему полета на невесомость в журнале у руководителя полетов — она и напомнила ему ту самую снежную горку, с которой катался он в детстве на салазках.

Вот она, схема. Чем не снежная горка. Когда поднимаешься на нее, таща за собою санки, — тяжело, и дышать трудно, и спина побаливает. Так и тут: самолет в горку — тяжело, с горки — как на салазках: летишь и себя не чувствуешь…

Только то было детство. А тут — серьезное дело. Себя ты можешь и не чувствовать, а работать обязан. И Юрий Гагарин работает:

— «Качалка-35»! «Качалка-35»! Я — триста двадцать третий! Я — триста двадцать третий! Как слышите? Прием.

— Триста двадцать третий! Вас слышу отлично. Выполняйте в условиях невесомости упражнения по связи.