Татьяна Воронина - Реконструкция смысла в анализе интервью: тематические доминанты и скрытая полемика Страница 7

Самые трагические и наиболее тяжело переживаемые до сих пор события (гибель отца) совместились с поразившей воображение мальчика картиной, которая видится сегодняшнему рассказчику как свидетельство того, что художественный взгляд на жизнь не утрачивался даже в такие минуты:

Информант: (19.i) Понимаете, в такой момент, в таких условиях, какое-то чувство эстетическое все-таки сохранялось, потому что тело отца, он был уже подготовлен для похорон, я не помню, в гробу он стоял или нет, похоронили мы его еще в гробу, удалось, это было все-таки самое начало массовых смертей, так вот, (19.1.1) все его тело было покрыто такой стекольной пылью. И… луна яркая, окна-то были затемнены, а от взрыва все это сорвалось, все эти самые шторы, все тряпки, которые там были, все это сорвало, луна светила вовсю и это… Помню, как… как красиво было в лунном свете, эта пыль играла всеми цветами, всеми… переливалась вот такими огоньками, понимаете? Вот. (19.2) Так что вот какие-то такие эстетические моменты и даже вот в такие… минуты существовали.

Музыкальные занятия мальчика неоднократно упоминаются в разных частях интервью, несколько блоков посвящены этой теме (13.1 — забота мамы об учебе и музыкальных занятиях; о том же в блоке 41; блок 47 — музучилище при консерватории). Рассказчик чувствовал себя «человеком, а не ребенком», участвуя в концертах на радио и в воинских частях (45–45.1). В значительной мере упорство в продолжении, несмотря ни на что, занятий в музыкальной школе и в училище при консерватории оказывается в рассказе знаком преодоления тяжелых обстоятельств блокадных жизни. Ведущая роль в этом отводится матери: заботясь о будущем сына, она настаивает на продолжении занятий (13.1, 41.1.1), отдает его в детский дом при доме пионеров (41.2), дарит ему ноты, надписывая их «Благодарю тебя за то, что ты помогаешь пережить трудную годину» (41.6). Таким образом, мать делает все возможное, чтобы ее сын выжил и состоялся, получил специальность (41.2; ср. 30.0: «она, конечно, проявляла себя, видимо, героически»).

Значительную часть рассказа составляют события, которые явно или имплицитно истолковываются рассказчиком как счастливые случаи, удачные стечения обстоятельств. Таковы 31.2.0 — помощь знакомых, с которыми мама подружилась в бомбоубежище, 32–34 — удачные обмены и покупки, что обобщается так: «бывали неожиданные поступления продуктов» (35); в этот же ряд встает помощь работы отца в организации его похорон (36). Уделив много внимания рассказу о похоронах отца, информант временно упускает нить повествования (37): «Вот. А на чем я? От чего я начал отклоняться сюда, я, может быть, и не вспомню. Почему-то я вспомнил э… вот эту комнату <…> А вот, вспомнил». Как оказывается, дальше следует повествование о неожиданной находке сахара в покинутой соседями комнате. Этот переход мотивирован контекстом перечисления удачных случаев, которое завершается обобщением: бывали неожиданные удачи (39).

Отсюда и обмен вещей на продукты выглядит удачей, а деятельность людей, осуществлявших этот свободный рыночный обмен, оценивается в целом позитивно. Их интерес к приобретению у голодающих одежды и мануфактуры, который нередко, в том числе и в других интервью, истолковывается как спекуляция и стремление нажиться на чужой беде, здесь представлен как само собой разумеющееся и приписывается низкому социальному происхождению лиц, осуществляющих такую торговлю. Приведем целиком соответствующий отрывок:

Информант: (32) А так обмен-покупка. (33) В ту пору среди э… людей таких, социально не самых высоко стоящих что ли, мануфактура и вообще одежда всякая очень ценилась. Очень ценилась. За какую-нибудь вязаную кофту, за какой-нибудь, это самое, платье, за какой-нибудь отрез на костюм можно было хорошо получить и хлеб там и какие-нибудь овощи. Из пригорода приезжали. Знаете, те, кто имел там какое-нибудь свое хозяйство. (33.1) Перед войной к нам на дом, к нам и в несколько квартир соседних еще обслуживала молочница. Она приезжала, привозила молоко, творог, сметану. Вот. Она появлялась у нас уже и в блокаду. Правда, не с творогом, сметаной и молоком, а появлялась проведать и вот какие-нибудь овощи могла привезти. Вот этот самый обмен тут начинался. (33.2) Когда в зоопарке бомбой убило какого-то бизона, какое-то это самое существо, такое крупное, мясистое, то вот его мясо стали распродавать. Кто-то привел нам человека, за какую-то сумму вот кусок этого мяса нам продали, но сказали, что это гарантия, что мясо бизонье, а не какое-нибудь другое. Вот. Помню, что оно очень долго варилось.

Очень долго. (34.0) На хрусталь… (34.0.1) Из разбомбленного дома по нашей лестнице переселились директор деревообрабатывающего завода. Вот. Его жена познакомилась… по одной лестнице, так сказать, в общем, как-то это получилось тоже. (34.1) Мама привела ее домой. Открыла, такой у нас шкаф стоял. Значит, там хрусталь был старинный. Она взяла то, что ей понравилось, там бокалы какие-то, графин. Вот. И дала за это столярный клей. (34.1.1) Ну вы, наверное, уже слышали, что столярный клей тоже был не совсем на последнем месте среди продуктов питания. (34.1.1.1) Потому что столярный клей в те времена он варился на костях говяжьих (смеется), может быть, там еще и остатки мяса были вот. (34.1.2) Так что из этого столярного клея делали студень. Студень. Там мочить надо было несколько дней, потом как-то варить, (34.1.2.1) во всяком случае, был уксус у нас, и очень вкусно было. У меня такое ощущение, что даже я бы с удовольствием и сейчас бы вот поел такого студня. Так что это было не то, что через силу в себя приходилось впихивать. Нет, это казалось как раз очень вкусно. (35) Иногда неожиданно поступали какие-то продукты.

Вообще говоря, тема обмена впервые вводится в сегменте 31.1, где говорится о появлении в городе в самый тяжелый период блокады людей с продуктами после открытия Дороги жизни. Но иллюстрации обмена следуют после рассказа о помощи знакомых матери, которые (в силу своего социального положения) были несколько лучше обеспечены и иногда подкармливали мальчика. Не только детали позитивных оценок, но и упрощенное схематическое представление приведенного выше фрагмента показывает, что, во-первых, сегменты 33.1,33.2 и 34.1 выстраиваются в ряд примеров, а во-вторых, этот ряд осмысляется как пример неожиданного удачного получения продуктов (35). Тем самым он встраивается в более крупную единицу — ряд, итог которому подводит сегмент 39 о неожиданных удачах (сюда же и 39.1–39.2.1 о еде три раза за день и супе из крапивы).

И в начале, и в конце интервью мы встречаем эпизоды, включенные в эту же линию повествования об удачах и счастливых случайностях, но рассказывающие о том, как удалось избежать смертельной опасности во время бомбежки или обстрела. Первая бомбежка, пережитая еще до начала блокады на даче летом 1941 года, осталась самым страшным воспоминанием: