Кондратий Биркин - Царь Иван Васильевич Грозный Страница 7

Занялась заря рокового дня св. Кирилла и Мефодия, и царь после ночи, проведенной довольно спокойно, пробудился, чувствуя себя бодрее, нежели в предыдущие дни; ему заметно было лучше, жизнь вспыхнула в нем, как вспыхивает лампада, в которой догорают последние капли елея, а смерть отдалилась от больного, чтобы сделать последний прыжок и задушить его в своих ледяных объятиях… Отошли обедни по церквам, окончились молебны о здравии царя, и положение его не ухудшалось. Грозный чувствовал себя настолько хорошо, что велел приготовить шахматную доску, намереваясь сыграть партию с кем-нибудь из бояр, находившихся при нем, и в эту самую минуту, оглушенный предсмертным ударом, впал в беспамятство… Обряд пострижения совершали уже над застывающим трупом, и схимником Ионою нарекли мертвеца… Унылый перезвон колоколов московских возвестил жителям о кончине царя Ивана Васильевича Грозного: царь земной предстал на суд Царя небесного, и пред мучителем открылись врата вечности…

Скончался он – и тихо принялаЗемля несчастного в свои объятья…И загремели за его делаБлагословенья и проклятья!

Эти стихи, начертанные поэтом на гробнице Бориса Годунова, еще того применимее к могиле Грозного. Три века отделяют нас от его кровавого царствования, но память о нем не умрет на святой Руси и через три тысячи лет. Не осмеливаемся быть глашатаями приговора потомства, но едва ли нарушим правдивый закон этого неподкупного суда, если скажем, что в царствование Грозного велик был не он, а честный и добрый народ русский, тридцать лет покорно сносивший это иго безропотно и видевший в грозном царе гнев Божий, постигший землю русскую за ее прегрешения. Изменяли Ивану Васильевичу олигархи, крамольничали и волновались они – народ же ни в крамолах, ни в заговорах не принимал участия, он страдал, терпел и как мученик Христов молился за своего мучителя. Царствование Грозного небогато героями совета или бранного поля; советников Грозный не терпел, палачи были ему угоднее ратных воевод, так как в палачах Грозный только и видел защитников престола. Но в замену героев мы встречаем в летописях царствования Ивана Васильевича тысячу мучеников – от святого митрополита Филиппа до смиренного холопа князя Курбского, доставившего царю послание своего боярина и бестрепетно выдержавшего сначала удар царского жезла, пригвоздившего его ногу к полу, а затем лютейшие пытки. Забудет ли Россия боярина Ивана Васильевича Шереметьева и его ответ Грозному, допрашивавшему старца (с пыткою, разумеется), куда он девал свои сокровища?

– Руками нищих я передал их Богу! – отвечал мученик.

Этот ответ спас его от смерти и даровал ему бессмертную память в потомстве; но, помиловав одного брата Шереметьева, Грозный велел удавить другого, Никиту Васильевича.

Рассказав читателям о смерти Ивана Грозного, вменяем себе в обязанность сказать слова два о произведении нашего знаменитого драматурга графа Толстого, произведении, о котором публика почему-то обязана отзываться не иначе как с восторгом. Автор трагедии «Смерть Ивана Грозного» возводит жестокую напраслину на Бориса Годунова, к массе его грехов прибавляя один лишний – ускорение кончины царя Ивана Васильевича… Зачем ради сценического эффекта оскорблять память Годунова, и без того запятнанную, а может быть, даже и оклеветанную?