Николай Кочин - Кулибин Страница 7

Поездки эти обставлялись очень пышно и усиленно рекламировались и в России и за границей. Необычайный шум, пышность чисто азиатская, громкие слова и очень раздутые деяния — это был стиль Екатерины. На этот раз ее сопровождала свита до 2 тысяч человек и весь дипломатический корпус. По Волге, на галерах, 20 мая 1767 года царица подъехала к городу Нижнему. Галеры остановились под стенами кремля.

Город был переполнен приезжими, жаждавшими взглянуть на повелительницу России, постоялые дворы были битком набиты, и даже, как говорит один автор, «множество опоздавших пришельцев, по недостатку квартир, день и ночь жили на улицах».

При оглушительной пальбе, под колокольный трезвон царицу пересадили в шлюпку и повезли на пристань, где ее встретили губернатор и вся губернская знать. Ивановские ворота, через которые проезжала Екатерина, были украшены картинами, изображавшими ее «царственные подвиги». Спрятанные на воротах музыканты играли торжественный кант. По лестнице, устланной красным сукном, Екатерина проследовала в собор. После литургии обедали. Затем до самого вечера велись беседы с городской знатью. Царица ночевала в архиерейском доме, а на другой день каталась по городу и осматривала соляные амбары и прочие достопримечательности.

Костромин стал ждать случая, чтобы представить ей Кулибина с часами. Он страстно хотел, чтобы представление носило «просвещенный характер», и внушил Кулибину мысль сочинить в честь приезда царицы торжественную оду. Кулибин сочинил и оду. Костромину казалось, и не без основания, что именно через представление самой царице можно было выдвинуть в России талант Кулибина. И самому при том же хотелось стать, через это известным. Губернатору тоже импонировал замысел Костромина. Во-первых, можно было позабавить царицу, преподнеся ей диковинный подарок, и, кроме того, выказать свое попечение о самородках.

21 мая губернатор сговорился с приближенным царицы — директором Академии Наук Владимиром Орловым, — и Кулибина вместе с меценатом представили царице. Дрожащим от волнения голосом прочитал Иван Петрович свое стихотворение, которое приводим здесь полностью, как образец стандартной одописи своего века:

Воспой России к щедрому богу,Он бо излил милость примногу,Десницей щедрой во всей вселеннойВозвеличив тя.Избрал он россам на трон царицуИ увенчал сам императрицуЕкатерину, милость единуПредрагим венцом.Тебя едину, о наша матерь!Всем монархиню послал создатель,Да ты царствуешь, владычествуешьНад нами вечно.Толь процветает твоя держава,Везде сияет под солнцем слава,Луч простирает и досягаетДо других держав.В твоей деснице скипетр блистает!Во всей России всех озаряет,Сыплет отрады в низовы градыВсемилостиво.Егда под небом орел летает,Любезно к детям всегда взирает,С высот слетевши, крылы простерши,Всех покрывает.Так ты, свет наш, матерь благая,Сирым и бедным милость драгая,К детям грядеши и покрыешиКак орел птенцов.Шествуешь славно в низовы грады,Даруешь равно щит и оградыОт горделивых и возносливыхНароду всему.Не токмо знатных ты наблюдаешь,Но и загнанных всех защищаешь,Все рекут гласно и поют красно:Послал нам бог.Едино всем нам радость и милостьБоюсь сердцем, чтобы не противностьПревысочайшей персоне вашейЧто рек без наук.Простру в том руки к щедрому богу,Что дал науки и милость многу,Сердце царицы его десницыХраним всегда.За преблагие твоя доброты,И все драгие ко всем щедроты,Свыше правитель и покровительТвой зиждитель всех.

То был медовый месяц «либерализма» императрицы, когда она штудировала «Дух законов»[12], искренне считала себя ученицей Вольтера[13], переписывалась с Дидро[14], приглашала Жан Жака Руссо[15] в Россию и была автором «Наказа»[16], где позаимствовала идеи Монтескье и Беккариа[17]. Именно в это время она рассчитывала своими реформами положить начало новой эры в истории облагодетельствования народов просвещенными монархами. «Просвещение» — это был в восемнадцатом веке лозунг царизма в Европе» [18].

С 1765 года — «доктор и магистр свободных искусств» Виттенбергского университета, с 1768 года — почетный член Берлинской Академии, она считала себя покровительницей всего в стране, в том числе наук и ремесел. Нужно сказать, что оценить с первого взгляда способности провинциального механика и тут же определить его на высокую должность при Академии Наук — для этого надо было обладать, несомненно, умом не только смелым, но умом практическим, предприимчивым и метким.

Царица с большим изумлением осмотрела чудесные часы, старомодно, в кафтан, одетого молодого, но бородатого Кулибина из «низова града», похвалила талант изобретателя и обещала вызвать его в Петербург. Купцу Костромину она сказала фразу, предназначенную для истории и в интересах империи: «Выиграть победу — это ничто. Приобрести землю — уже кое что. А разбогатеть — все. Богатые имеют удивительную власть над человеческим родом, потому что сами короли в конце концов начинают уважать тех, кто разбогател». Меткость ее замечаний, блеск ее острот восхищали современников. Устами ее говорил блестящий дворянский век, почуявший тяжелую поступь торговой и промышленной России.

IV

В СТОЛИЦЕ

вадцать седьмого февраля 1769 года купец Костромин привез Кулибина в Петербург. Сперва они представились графу Владимиру Орлову — директору Академии Наук. Граф оглядел их, подивился музыке в часах и 1 апреля назначил им явиться во дворец. Наряды царедворцев и пышность двора ошеломили провинциалов. Изобретатель положил к ногам царицы свои изделия: микроскоп, электрическую машину, телескоп и часы. Потом он прочитал новую оду, сочиненную специально для этого случая. В ней описывался приезд Екатерины в Нижний Новгород. Ода эта значительно выразительнее той, которую он читал царице первый раз. Видимо, поэтический талант Кулибина тоже не стоял на месте. В новой оде были уже элементы реализма: например, в описании встречи царицы горожанами на пристани:

В народе стоя, гренадерыМетали артикул ружьем.И храбрые чиня примерыВо ожидании были все при сем:Но вдруг трубою загремелиИ музов гласы налетелиПрерадостный являя знак.На пристань вшед ЕкатеринаЯви лице светлее крина,Предельно тщился видеть всяк.

Царица «допустила» их к руке, приветливо поговорила с Кулибиным об изобретениях, а с купцом — о хлебной торговле.