Крис Хатчинс - Путин Страница 70

Глава 16. Взять Ходорковского

Люди из офиса Генерального прокурора и Министерства иностранных дел запланировали все с военной точностью. Когда частный самолет ТУ-154 приземлился в 5 утра 25 октября 2003 года, пилот не заметил два минивэна с затемненными стеклами, ожидающих в тени в конце посадочной полосы. В конце концов, это была всего лишь промежуточная посадка для дозаправки, и в этот ранний утренний час в аэропорту города Новосибирска, расположенного в глубине центральной Сибири, было мало народу. Однако не успел пилот остановить двигатели, как автомобили совершили короткий, но быстрый рывок к самолету. Находившиеся на борту узнали о тех, кто прибыл в минивэнах, только в момент взрыва, сорвавшего с петель дверь самолета. Пока дым заполнял салон, более дюжины человек в военной форме ворвались на борт, крича всем, кто там находился: «Руки за голову!» Это были сотрудники ФСБ, прибывшие арестовать Ходорковского. Война против олигархов, которой Путин давно угрожал, началась скоростным рывком.

Когда Ходорковского свели по трапу самолета в наручниках – его собственная охрана беспомощно сдалась ввиду быстроты проведения операции – он потребовал уведомить его о причинах ареста. Его преступление, сказали ему, заключается в том, что он не появился по первому требованию как свидетель в уголовном процессе. Он понял, конечно, что это была уловка, хотя и не мог знать тогда, какое детальное планирование стояло за этой операцией. Несмотря на то, что Путин отрицал свое личное участие, Роман Цепов, бывший глава частной охранной службы, некогда охранявший Собчака и присутствовавший на аресте Ходорковского, сказал: «Это был не Володя, это были мы. Эта работа должна была быть сделана для него» (Цепов в скором времени умер в санкт-петербургской клинике при весьма сомнительных обстоятельствах).

Однако все было не так просто. Хотя люди Цепова и стали исполнителями плана, но – согласно источникам Ходорковского, чья разведка тоже хорошо работала, – зеленый свет на операцию был дан человеком из ближайшего окружения Путина. Им был Игорь Сечин, серый кардинал, некогда занимавший угол в кабинете Путина в Санкт-Петербурге и награжденный за свою лояльность постом главы «Роснефти» – государственной нефтяной компании, которая впоследствии приобрела львиную долю капиталов принадлежавшей Ходорковскому нефтяной компании «ЮКОС».

Почти безотлагательно Ходорковского отправили обратно в Москву под вооруженной охраной и поместили в мрачном тюремном изоляторе, известном как «Матросская тишина», где он был заперт в камере с пятью другими заключенными. Находясь в заключении так близко от президента, которого он имел дерзость спровоцировать, самый богатый человек страны завтракал ежедневно жидким рыбным супом и чаем, а обедал тарелкой гречки с маргарином. Но худшее было впереди. Арест сильнейшего из оппонентов Путина произвел на олигархов эффект разорвавшейся бомбы. Роман Абрамович, за четыре месяца до этого купивший футбольный клуб «Челси», находился в Лондоне, где его команда играла против «Манчестера», когда до него дошла эта новость. Как и все прочие, Путин хорошо знал, что два нефтяных барона – Ходорковский из «ЮКОСа» и Абрамович из «Сибнефти» – только что согласились слить свои компании. Хотя Абрамович был достаточно уверен в своей безопасности, все же, зная, что Путин только что взял под стражу его нового бизнес-партнера, не мог чувствовать себя абсолютно спокойно. Первым делом он позвонил в Москву, своему другу Алексею Венедиктову, независимому политическому комментатору. Он знал, что у Венедиктова есть уши в Кремле, и что он еще в июне прошлого года предупреждал Ходорковского, что рано или поздно того арестуют. В то время оба олигарха только посмеялись над таким предположением, но сейчас Абрамовичу не терпелось узнать от своего лучшего (и возможно, единственного) русского медиа-информатора побольше. Он сказал Венедиктову, что завтра возвращается в Москву и хотел бы переговорить с ним. Венедиктов отнесся к этому без энтузиазма. Он не радовался перспективе поездки на дачу Абрамовича, но олигарх настаивал. Он будет в России всего один день, и для него очень важно поговорить, и поговорить по секрету. Радиожурналист уступил, и, когда он прибыл к олигарху на дачу, он нашел ее утопающей в цветах: это был 37-й день рождения Абрамовича. Когда человек, богатством и влиянием равный Абрамовичу, празднует свой День рождения, цветочные подношения должны быть потрясающими – но Венедиктов не был впечатлен. Он предложил другу забрать цветы, продать их на улицах, а деньги потратить на пищу для бедных.

После такого неблагоприятного начала они начали обсуждать арест. Вскоре после этого, сидя за столом в своем любимом грузинском ресторане, Венедиктов сказал мне: «Абрамович казался парализованным, ошеломленным этой новостью. Он был уверен в неприкосновенности Ходорковского. Это был один из его просчетов. Он позвал меня, чтобы объяснить мне [и, возможно, всей армии слушателей Венедиктова на „Эхо Москвы“], что это не он отправил Ходорковского в тюрьму. Я ему не очень поверил и сказал об этом. Он ответил: „Неужели я не могу Вас никаким образом в этом убедить?“. Я ответил, что он может попробовать, может изложить свои соображения, но я оставляю за собой право окончательного решения».

Хотя Абрамович и стремился к тому, чтобы все знали, что он не имел никакого отношения к аресту Ходорковского, но для прояснения этого он готов был задержаться в Москве не более суток.

Некоторые критики выступили с предположениями о том, что Путин, ободряемый своим помощником Сечиным, инспирировал арест его противника и ликвидацию «ЮКОСа», официально представленную как «форсированная продажа активов». Первоначальное объяснение ареста, данное Ходорковскому, быстро забылось, когда Генпрокуратура объявила, что его обвиняют в злостном уклонении от уплаты налогов, мошенничестве и краже на сумму свыше одного миллиарда долларов. Пошли слухи, что Ходорковский намеревался купить поддержку значительного числа депутатов Госдумы в преддверии выборов, назначенных на 7 декабря. Существует также ничем не подкрепленная теория о надеждах Путина на то, что Ходорковский, как и Березовский с Гусинским, покинет страну, если запугать его ближайших соратников; таким образом, его «правая рука», Платон Лебедев, был арестован и обвинен в мошенничестве на сумму 280 миллионов долларов при приватизации компании по производству удобрений, имевшей место почти десять лет назад. Двум другим менеджерам «ЮКОСа» предъявили обвинения в уклонении от налогов и убийстве. Но Ходорковский не внял давлению Путина, демонстрируя тем самым не то выдающуюся храбрость, не то колоссальную недооценку ситуации. Преследования продолжались. Рейдам подверглись не только офисы «ЮКОСа», но также штаб-квартиры партии «Яблоко», от которой менеджеры «ЮКОСа» собирались баллотироваться в Думу. Этот ход сделал для партии невозможным прохождение пятипроцентного барьера и лишил ее мест в российском парламенте.