Аллен Даллес - ЦРУ против КГБ. Искусство шпионажа Страница 70

Если кадровому офицеру разведки удается найти человека, представляющего интерес для разведслужбы в силу того, что знает или имеет доступ к информации, он должен вначале удостовериться, на какой основе кандидат на вербовку согласится сотрудничать с ним или же какими средствами его можно принудить к этому. Если кто-то сам предлагает свои условия, такой проблемы у разведчика не возникает, но он тем не менее обязан выяснить, что привело кандидата в агенты к нему. И не только в целях проверки своего будущего помощника: не подставлен ли тот противником, но и для того, чтобы лучше его понять и определить, какие отношения целесообразнее всего установить с ним.

Идейные и патриотические убеждения стоят на первом месте среди побудительных мотивов к вербовке. Человек, который добровольно предлагает свои услуги разведке по идейным соображениям, как правило, становится надежным агентом, в котором едва ли нужно сомневаться. И напротив, людям, которых в разведку привела жадность к деньгам, или любовь к приключениям, или же склонность к интригам, никогда нельзя доверять полностью.

Собственно говоря, идейность — не совсем точное слово для обозначения того, о чем здесь сказано. Однако оно больше всего подходит для этого случая. Лучшего просто нет в нашем распоряжении. Лишь немногие люди, используя аналитическое мышление, могут прийти к абстрактному доказательству того, что одна общественно-политическая система лучше другой. Незначительное число составляют и те, кто находит своему предательству псевдонравственное оправдание, как это, например, сделал Клаус Фукс, который заявил, что мог принести присягу в верности британской короне и одновременно выдавать английские секреты Советскому Союзу, поскольку марксистская философия дала ему возможность мыслить сразу двумя категориями. Нет необходимости доказывать, насколько фальшива такая концепция: тут нет ни грана нравственности. Подобные взгляды и оценки базируются не на высокой материи, а на низменных эгоистических соображениях.

Советские бюрократы не настолько слепы, чтобы безоговорочно принимать на веру методы своего государства, которому служат. Они начинают сознавать, что их высшие руководители, обуреваемые цинизмом и безудержной жаждой власти, день и ночь одурманивают народ лживыми марксистскими лозунгами. При коммунистической системе власти безжалостно обращаются со всеми, кроме своих фанатичных сторонников и приспособленцев, которые нашли способ извлекать из этого выгоду для себя и ублажать начальников. В любом коммунистическом государстве большая часть жителей пострадала от преследования властей или гонений, которым подверглись их родственники и знакомые, для многих из них достаточно легкого толчка, чтобы они согласились заниматься шпионажем против режима, который они презирают, на который они в большой обиде или в котором они глубоко разочаровались.

Агент, сотрудничающий на идейной основе, обычно не считает свои действия предательскими в том смысле, что он не обманывает своих сограждан. Его мотивация исходит прежде всего из желания ускорить падение ненавистного режима. Поскольку Соединенные Штаты, как демократическое государство, выступают против авторитарных правительств коммунистических стран, а не их народов, принципиальные цели агента, сотрудничавшего на идейной базе, и разведслужбы свободного государства могут полностью совпадать. Но чем больший идеализм питает такого человека, тем труднее ему целиком посвятить себя шпионажу. Скорее он предпочтет примкнуть к подпольному движению сопротивления, если такое есть в стране, или попытается поддержать политическую деятельность эмигрантской организации, преследующей цель свергнуть тиранию на его родине.

Во время Второй мировой войны один из моих лучших агентов в Германии, информация которого представляла чрезвычайную важность для союзного военного командования, настойчиво пытался убедить меня, чтобы ему разрешили принять участие в растущем подпольном антинацистском движении. Всякий раз на встрече с ним я старался доказать ему, что если он так поступит, то привлечет к себе внимание и нанесет ущерб собственной безопасности, и что для общего дела — поражения гитлеризма — информация, которую он добывает, гораздо нужнее, чем все остальное. Агент в конце концов согласился со мной, но уходил со встречи расстроенным, поскольку рвался в бой. К тому же он считал: его положение после окончания войны было бы значительно лучше, если бы он участвовал в свержении нацизма. Никто не воздаст ему почестей за то, что он снабжал информацией, пусть даже очень важной, союзников. К сожалению, он оказался прав. Другой антинацистски настроенный агент, который сотрудничал со мною в это же время, был готов снабжать нас любыми сведениями, кроме тех, что могли повлечь непосредственно гибель его соотечественников в боевых действиях. Люди, посвятившие себя разведывательному ремеслу из самых чистых побуждений, не застрахованы от конфликтов с собственной совестью. И они, эти конфликты, бывают самые разные.

Каждая разведслужба вместе с тем использует и людей, которые сотрудничают, главным образом, из-за денег. Или же их привлекает таинственность и острые ощущения двойной игры. Некоторые процветают на хитрости и обмане в целях достижения собственного благополучия, другие испытывают чувство извращенного удовлетворения в том, что из-за кулис скрытно направляют те или иные события. Такая черта характера особенно часто встречается у заговорщиков — коммунистов. Люди, знавшие Уиттакера Чэмберса, утверждают: он был именно таким типом.

В перевернутом вверх дном, абсурдном мире шпионажа можно найти людей, которыми движут огромная жажда власти и непомерное честолюбие — их они никогда не смогут удовлетворить, занимаясь обычным нормальным делом. Агент часто находится в центре важных событий, нередко его деятельность влияет на политику правительства. Он получает возможность войти в высшие круги общества.

Приведу небольшую выдержку из истории, рассказанной Соммерсетом Моэмом. Писатель раскрывает в ней побудительные мотивы, заставившие человека заняться шпионажем:

«Он (Кейпор) не думал, что станет шпионом главным образом из-за денег; он был человеком с современными вкусами… Может быть, он был одним из тех людей, которые предпочитают сложные пути для достижения сомнительного удовольствия — разыграть своих приятелей… что он, мол, сделался шпионом… из-за желания восторжествовать над великими и могучими, которые даже не знали о его существовании. Может быть, тщеславие побудило его чувство, что его способности не были оценены по достоинству, а может быть, просто мальчишеская страсть беспричинно творить зло»[125].