Офицеры российской гвардии в Белой борьбе. Том 8 - Сергей Владимирович Волков Страница 71

После этого мы стали отступать на Новороссийск. Пехота и артиллерия уже эвакуировались в Крым. Кажется, эвакуировались и донцы. Остались только маленькие пехотные части и наша дивизия.

Когда мы спускались с гор, уже в виду Новороссийска, на рейде лежал английский броненосец «Empress of India» и пять или шесть миноносцев.

Новороссийск был полон расседланных лошадей, подвод и броневиков, которые взрывали оставшиеся саперы. У пристани стоял только один пароход «Violetta», не знаю, какой национальности. Нам приказано было расседлать лошадей, взять седла и уздечки и грузиться на него.

Во время погрузки появились большевики и стали обстреливать порт и рейд. Стреляли плохо. Снаряды ложились вокруг английских судов, но ни одного удара я не видел. В порту они были более успешны. Снаряды ложились на набережной, но потерь от них было мало. В «Виолетту» ни одного снаряда не попало. Погрузившись, мы стали отчаливать. Пароход был переполнен.

Английские суда уже снялись с якоря и ушли до того, как мы отчалили. Остался лишь наш миноносец «Дерзкий». Он открыл огонь по красным батареям и даже, кажется, заставил одну замолчать. Тут произошел один инцидент, который поднял дух всех наших на «Виолетте». Мы только что отчалили, как вдруг на каком-то маленьком молу появились человек 50 пехотинцев. Они кричали и махали руками. «Дерзкий», который уже прошел этот мол, повернул. Снаряды падали вокруг него, но он осторожно подошел к молу, и через несколько минут пехотинцы были на его палубе. Перегоняя нас, он загудел своими сиренами, и с «Виолетты» послышалось громовое «Ура!». В миноносец ударило два снаряда, но матросы его ответили нам тоже «Ура!».

Через минут пятнадцать мы были вне диапазона красных снарядов и вышли в море.

К счастью, море было гладкое. Мы шли вдоль берега, мимо Анапы. Солдаты гроздьями висели на старой «Виолетте». «Дерзкий» шел между нами и берегом, но большевиков там еще не было.

Пришли в Феодосию и стали разгружаться. Никто не знал, что произойдет в будущем. Никто нас не встречал. Единственный, кто приехал, был наш полковник Дерфельден, он взял наших в Кьянлы, 18 верст от Феодосии. Увидев меня, он сказал, что я мог бы ехать в Ялту, так как делать в Кьянлах сейчас нечего. Там был Гедройц, который старался сформировать эскадрон, но еще ни офицеров, ни солдат здоровых достаточно не было. Петр Арапов лежал в тифу. Кроме того, было еще человек двести наших, все в тифу.

Я сейчас же взял билет на «Гурзуф», который, как и «Алупка», поддерживал сношения между Феодосией и Ялтой. Эти два пароходика с открытой палубой и маленькой будкой на десять человек, которая громко называлась кают-компанией, были построены в 1878-м и 1879 годах. Николай Татищев их называл «пироскафами», как называли и пароходы времен Николая I.

Положение в Крыму было совершенно хаотичным. Никто не знал, сколько эвакуировали войск, кто ими командовал. На Перекопе и на Сиваше стояла «армия» генерала Слащева. Это те силы, которые были в Крыму до прихода Врангеля и белых сил, отступивших с Кавказа. «Армия» Слащева состояла из трех-четырех тысяч сборных войск. Однако они сумели оборонить Крым от Махно и Красной армии – до прихода Врангеля.

Слащев оказался одним из тех типов, выброшенных революцией, которые никаким манером не походили на обыкновенных военных. Говорили даже, что до Гражданской войны он был не генерал, а чуть ли не капитан. Потом стало известно, что он был кокаинист. Он сам изобрел для себя форму, носил какой-то псевдогусарский кивер, белый с золотом гусарский доломан, ярко-лиловые рейтузы, гусарские сапоги и саблю, которая брякала по земле.

Позднее, когда кто-то говорил Врангелю, что это невозможно, чтобы генерал выглядел как какой-то тенор из комической оперы, Врангель отвечал: «Какое вам дело? Если он даже воткнет павлинье перо себе в задницу, но будет продолжать так же хорошо драться, это безразлично».

Слащев, может, и был самодуром, но он держал Крым, и держал очень удачно. Я думаю, что он уверил большевиков, что у него были гораздо большие силы, чем в действительности.

Он вдруг атаковал с Арабатской Стрелки Геническ, захватил его и вышел в тыл красным на Сиваше, затем так же быстро ушел. Я ни на минуту не думаю, что он собирался наступать, это был просто маневр, чтоб напугать большевиков. Мне очень жалко, что я никогда не видел Слащева.

Тем временем вдруг было объявлено, что назначен новый главнокомандующий генерал Махров[284]. «Махров? Кто такой Махров?» – был вопрос у всех на устах. Слухи ходили, что он раньше был у барона Шиллинга, другие говорили, что он командовал какой-то частью под Деникиным. Во всяком случае, с его появлением хаос прекратился. Частям были отведены стоянки. Была сделана перепись всего существующего вооружения и амуниции. Скоро вышел приказ от Махрова, что он послал делегацию к барону Врангелю, прося его принять высшее командование.

Я остановился опять у Софии Дмитриевны Мартыновой, где были и Николай Татищев, и Димка Лейхтенбергский.

В это время произошло совершенно невероятное какое-то восстание в Крыму. Кто эти люди были и за что они стояли, никто наверняка не знал. В Ялте пошли слухи, что кто-то в Симферополе объявил морского капитана герцога Лейхтенбергского[285] – царем! Кто это мог быть и почему Лейхтенбергского, никто не понимал. Это было так смешно тем, кто его знали, что никто это серьезно не принял. Я этого Лейхтенбергского не знал. Вдруг к его имени прибавилось другое, какого-то Орлова[286], говорили, что полицейского начальника.

В Ялте всю эту орловско-лейхтенбергскую историю приняли за шутку, когда вдруг появились «орловцы» в горах со стороны Массандры. Паника охватила ялтинскую комендатуру. Войск в Ялте не было, так что пришлось мобилизовать всех военных, известных комендатуре, которые были в отпуску.

Мы, как видно, не были им известны, и нас никто не тревожил. На набережной построился отряд человек в сто из офицеров и солдат, и они пошли по направлению на Массандру. В то же время из Севастополя пришла вооруженная яхта «Алмаз» и открыла огонь из своих 4,7-дюймовых орудий по долине, поднимающейся над Массандрой. В Ялте была слышна трескотня винтовок, которая вместе с обстрелом «Алмаза» продолжалась часа два, потом все затихло.

Все это была какая-то бутафория. Мы скоро после этого все трое уехали в Кьянлы, где формировался эскадрон. Мой приезд был встречен полковником Гедройцем совсем не радушно. В его глазах я был связан с «мятежником» Жемчужниковым. История Жемчужникова в Крымской и будто бы