Николай Минаев - Нежнее неба. Собрание стихотворений Страница 71

Кай Юлий Цезарь («Что ж угрожайте мне законом…»)

Что ж угрожайте мне законом,Мой час настал, личину прочь!..Подумал ты над РубикономВ ту историческую ночь,

Когда пресытясь славой ратной,Расправой с варварами горд,Ты круто повернул обратноРяды построенных когорт.

А цизальпинский ветер свежий,Переходя порою в шквал,Вздувал как холст твой плащ медвежийИ тогу консульскую рвал.

И топотали легионыИ, пыль как лошади клубя,В игре ва-банк центурионыБросали ставки на тебя.

Шагали галлы и гетулыПод знаком римского орла,И тень блистательного СуллыТебя к владычеству вела.

И уж вставал за косогоромТот день для многих роковой,Когда, дрожа, сенат и форумУвидят новый облик твой.

Себе в альбом («Дав ненадолго Музе волю…»)

Дав ненадолго Музе волю,          На голубомЛистке писать стихи изволю          Себе в альбом.

Да будут в них: эпитет точен,          Метр чист и строг,И без малейших червоточин          Концовки строк.

Смысл ясен, образы игривы,          Строфа проста,И фраза правильна от гривы          И до хвоста.

Я и во сне того желаю          И наявуСебе – поэту Николаю          Минаеву.

Эпитафия («Здесь прах лежит того, кто был поэтом…»)

Здесь прах лежит того, кто был поэтом,А следовательно и чудаком: —Он не искал сочувствия ни в ком,Хоть иногда имел потребность в этом.

Ни благ, ни славы не стяжал он – где там! —Он не был с лицемерием знаком,И до конца по жизни шел пешкомИ явно не по-модному одетым.

Избрав себе философа удел,На этот мир с улыбкой он глядел,А не с энтузиазмом иль обидой;

Прохожий, вздохом ты его почти,А коль умен ему и позавидуй: —У цели он, а ты еще в пути…

9 термидора II года («…Отечество в опасности!… Измена!..»)

… «Отечество в опасности!.. Измена!..Так вот они защитники крестьян!..Предатели!.. Для них я лишь Сеян,А правосудье только грязь и пена…

Гарнье де Л’Об – трусливая гиенаРассвирепел, и ненавистью пьянКак волк по клетке мечется Талльян,И блещет злобой взор Билльо-Варрена.

Погибло все!.. О, Франция, судьбаТвоя жалка!..» Сен-Жюст, Кутон, ЛебаБезмолвствуют средь яростного стона,

И опершись в бессильи на барьер,Под вопли: «Смерть тирану!.. Кровь ДантонаДушит его!..» бледнеет Робеспьер.

«Говорил я тебе своевременно…»

Говорил я тебе своевременно:– «Берегись!.. Опасайся!.. Смотри!..Догуляешься!.. Будешь беременна!..Растопырит тебя извнутри!..»

Не внимала ты мне и не верила,Не желала и думать о том;Все гулянья, все парки измерила,А теперь вот сиди с животом.

Подготавливай чепчики с лентами,Как-никак через месяц ты мать,А потом повозись с алиментами,Да «предмет» свой попробуй поймать.

Трудно сладить с товарищем-барином!Он всегда тут как тут словно бес,Чуть повеяло в воздухе жареным,А запахло паленым – исчез.

Ты ведь знала сама, разумеется,Что девица дает урожай,Если что-то такое имеется;Так уж, хочешь не хочешь, рожай!

Не скули, что тебя, мол, преследуетС детства рок, – это глупости! – ноРасплатиться ведь чем-нибудь следуетЗа концерты, кафе и кино.

Коль судить по прогульному времениИ твоей толщине, так тебеРазрешиться придется от бремениМинимально четверкой бебе.

«Все задушевней год от года…»

Все задушевней год от года,Когда мы с ней наедине,Со мной беседует природаИ поверяет тайны мне.

Все чище в сумраке зеленом,Рождая светлую тоску,Звучит мне эхом отдаленнымНеторопливое «ку-ку!»

Все чаще грудь моя согретаТеплом испарины земной,Меня как друг встречает летоИ все прекрасней надо мной

Родное небо, под которым,Успокоение суля,И тишиною, и просторомМеня приветствуют поля.

«Я каждый день приветствую зарю…»

Я каждый день приветствую зарю,Я вслушиваюсь в музыку земную,Смотрю на звезды, с Музой говорюИ женщину любимую ревную.

Пусть иногда мне больно и темно,Я счастлив, что в зеленом мире этомМне было в первый майский день даноРодиться Божьей милостью поэтом.

Не торопясь уйти в небытие,И не спеша к обещанному раю,Я душу жгу и в пламени ееЗемною плотью медленно сгораю.

«Здесь в столетней липовой аллее…»

Здесь в столетней липовой аллее,В этот августовский сумрак ранний,Ты мне кажешься еще милееИ становишься вдвойне желанней.

Небо загустевшее белесо,Только край закатный мутно-розов,Ветра нет и слышно из-за лесаШумное дыханье паровозов.

Время к осени, а веет маем,Близко к счастью, а слова иссякли;Мы как в сказке, мы не понимаемПолусвет ли это, полумрак ли?

Но от этого ли, от того ли,Полумрак ли это, полусвет ли, —Явь как сон, и молишь поневоле:Подожди!.. Повремени!.. Помедли!..

«Когда душа утомлена…»