Жак Аттали - Карл Маркс: Мировой дух Страница 73

Седьмого декабря 1861 года в своей еженедельной статье в «Нью-Йорк дейли трибюн» (газете северян) Карл выступил в поддержку союза Англии с конфедератами и провел чрезвычайно тонкий анализ позиции Великобритании. Нужно привести из него обширную цитату, чтобы показать его глубокое знание современных ему политических реалий:

«Главная забота сторонников рабства и их североамериканских пособников состоит в том, чтобы вовлечь Соединенные Штаты, Север, в войну с Англией, ибо если эта война разразится, Англия первым делом признает Конфедерацию южных штатов, а вторым — покончит с блокадой Юга… При любых других обстоятельствах деловые круги Великобритании отнеслись бы к такой войне с ужасом. Но уже на протяжении нескольких месяцев крупная и влиятельная фракция в деловом мире подталкивает правительство к тому, чтобы силой прорвать блокаду (Юга Севером), дабы снабжать главную отрасль английской промышленности необходимым сырьем (хлопком). Боязнь сокращения английского экспорта в США (в случае войны с Севером) утратила свою остроту, поскольку эта торговля и так уже подверглась ограничениям. Так, „Экономист“ утверждает, что северные штаты — „плохие, невыгодные клиенты“. Гигантский кредит, который английская торговля обычно предоставляла Соединенным Штатам, в особенности принимая переводные векселя на Китай и Индию, уже сведен к пятой части того, каким он был в 1857 году. Более того, для обанкротившейся бонапартистской Франции, парализованной внутри и терзаемой внешними трудностями, англо-американская война будет как манна небесная. Разве она не полна готовности, в уплату за английскую поддержку на континенте, мобилизовать все свои силы, чтобы помочь „коварному Альбиону“ за океаном? Пальмерстон ищет законный предлог, чтобы вступить в войну против США, но в правительстве ему твердо противостоит Гладстон. Если бы Вашингтон предоставил желанный предлог, нынешний английский кабинет был бы распущен и заменен правительством тори. Пальмерстон и Дизраэли уже наладили первые связи ввиду подобного переворота. Этим объясняются яростные призывы к войне „Морнинг геральд“ и „Стандарта“ — этих голодных волков, которые воют в ожидании нескольких крошек, упавших из милостивой государственной казны».

Текст одновременно точный, простой и ясный, сильно отличающийся, как и все его статьи, от его зачастую слишком мудреных научных работ.

Двадцать шестого декабря 1861 года Вашингтон выпустил двух арестованных дипломатов-южан; напряженность в отношениях с Лондоном ослабла. Карл увидел в этом успех рабочих выступлений, в которых он участвовал. В самом деле, впервые действия профсоюзов оказали ощутимое влияние на внешнюю политику крупной европейской державы.

Вскоре после того — вот так сюрприз! — в Лондон явился диссидент, который исчез двенадцать лет тому назад, но память о котором еще была жива во всех сердцах — русский анархист Бакунин, глава мятежа в Дюссельдорфе, воплощенный Вагнером Зигфрид, протеже Фогта, арестованный в Германии в 1849 году, высланный в Австрию, переданный России и посаженный там в тюрьму, потом сосланный в Сибирь. Он прибыл в Великобританию, совершив невероятное путешествие: после восьми лет тюрьмы и пяти лет ссылки в Сибирь он сумел бежать, добрался до Иокогамы, потом до Сан-Франциско и, наконец, до берегов Темзы! Он явился к Карлу, чтобы выразить ему свое восхищение и объявить, что после стольких передряг поставил себе первоочередной задачей перевести «Манифест Коммунистической партии» на русский язык!

В следующем, 1862 году в Брюсселе объявился другой старый друг Маркса — Моисей Гесс, который мог бы образовать трио с Карлом и Фридрихом. Он издал книгу «Рим и Иерусалим», ищущую пути воссоединения евреев в Палестине. Это «свидетельство о рождении» сионизма вышло в свет в тот самый момент, когда итальянцы и немцы как раз старались завершить воссоздание их собственного национального единства. Палестина была тогда лишь названием части Сирии, входившей в состав Османской империи, и нужно было обладать богатым воображением, чтобы подумать, что еврейский народ когда-нибудь снова сможет там жить.

В том году Виктор Гюго, живший на Гернси с тех пор, как уехал из Ватерлоо, опубликовал в Париже «Отверженных», а Флобер — «Саламбо». Говорили, что корректоры Лакруа — издателя «Отверженных» — плакали, читая фанки пятитомной книги.

Двенадцатого апреля 1862 года в Берлине Лассаль, считавший, что ему всё позволено, весьма смело призвал членов своей «прогрессивной партии» протестовать против несвободы, которой были отмечены выборы в ландтаг. Король велел его арестовать за «подрыв мира в обществе».

Затянувшаяся Гражданская война в США имела катастрофические последствия для Карла: она не только взвинтила цены на хлопок, ввергнув британскую текстильную промышленность в тяжелый кризис, но и положила конец его сотрудничеству с «Нью-Йорк дейли трибюн» из-за финансовых затруднений газеты, лишив его единственного трудового источника доходов и в очередной раз обрекая на безденежье. Он жил теперь только на пособие от Фридриха, тогда как расходы его возрастали по мере взросления дочерей: частные уроки, художественное творчество (они обожали театр). В следующем месяце он сокрушался оттого, что его дочери выглядят недостаточно презентабельно, чтобы посещать уроки и ходить на Международную промышленную выставку, куда он раздобыл себе постоянный журналистский пропуск. Он в отчаянии и даже близок к панике: неужели снова придется переезжать? Его вновь подстерегает депрессия.

Восемнадцатого июня он написал Энгельсу, чтобы, перечислив свои нужды, в очередной раз выклянчить несколько фунтов. Патетическое письмо: «От мысли, что я перекладываю свою нищету на твои плечи, мне становится плохо. Но что делать? Каждый день жена говорит мне, что желала бы лежать в могиле вместе с нашими детьми, и я не могу укорять ее за это из-за неописуемой унизительности подобной ситуации. Как ты знаешь, все 50 фунтов ушли на покрытие долгов; остается уплатить еще больше половины, в том числе 2 фунта за газ. <…> Не стану говорить о том, что такое жить в Лондоне без единого пенни целых семь недель, что с нами часто случается. <…> Больше всего я печалюсь о своих несчастных детях, ведь теперь праздники». Карл объясняет Фридриху, что если не раздобудет денег, то должен будет объявить себя неплатежеспособным, позволить квартирному хозяину продать его мебель, отпустить Хелен Демут искать другую работу, переехать с Женни и Элеонорой в пансион за 3 шиллинга в неделю, а Лауру и Женни, которым было соответственно восемнадцать и девятнадцать лет, пристроить в гувернантки. Потом в том же письме он переходит к совершенно другой теме и возвращается к борьбе идей; поскольку он только что прочел Дарвина «О происхождении видов» через год после выхода этой книги в свет. Он нашел, что Дарвин работает тем же методом, что и он, и осмысляет мир как историю борьбы. Он поражен сходством законов конкуренции, которые изучает сам, с законами естественного отбора, выявленными Дарвином. Карл пишет: «Я поражен тем, что Дарвин обнаружил у животных и растений особенности английского общества с его разделением труда, конкуренцией, открытостью рынков, инновацией и „борьбой за жизнь“».