Андрей Громыко - Памятное. Испытание временем. Книга 2 Страница 73

Широко рекламировались воинственные настроения в США.

В различных заявлениях подчеркивалась готовность американских военных прибегнуть к атомному шантажу – вплоть до бомбардировки объектов на территории КНР с использованием атомного оружия, решимость и впредь осуществлять конвоирование судов в пределах территориальных вод КНР.

Все это рассчитывалось и на военный шантаж, запугивание КНР, а также на подготовку населения США к возможным последствиям враждебной политики США в отношении КНР.

В послании главы советского правительства президенту США от 7 сентября содержалось ясное предупреждение о непоправимых последствиях действий Вашингтона. Эти действия квалифицировались как вмешательство во внутренние дела Китая и как неоправданные с точки зрения международного права. Одновременно Советский Союз выражал готовность содействовать мирному урегулированию тайваньской проблемы и восстановлению законных прав КНР в ООН.

В моей пекинской беседе с Мао Цзэдуном главное место заняло рассмотрение вопросов, связанных с напряженной обстановкой на Дальнем Востоке, особенно с положением, сложившимся вокруг островов, а также с политикой США в этом районе, возможностью американской агрессии против Китая и координацией действий между СССР и КНР в политическом плане.

Общая тональность заявлений Мао Цзэдуна была такова, что уступок американцам делать не следует и надо действовать по принципу «острие против острия».

– Верно, – говорил он, – что США могут пойти на авантюру – на развязывание войны против КНР. Китай должен считаться и считается с такой возможностью. Но капитулировать он не намерен!

Развивая эти мысли и подчеркивая необходимость взаимодействия СССР и Китая как союзников, Мао Цзэдун высказался далее следующим образом:

– Если США нападут на Китай и применят даже ядерное оружие, китайские армии должны отступать из периферийных районов в глубь страны. Они должны заманивать противника поглубже с таким расчетом, чтобы вооруженные силы США оказались в тисках у Китая.

Мао Цзэдун далее давал как бы советы руководству СССР, что надо делать:

– В случае возникновения войны Советский Союз не должен давать на ее начальной стадии военный отпор американцам основными своими средствами и таким образом не мешать им проникать все глубже внутрь территории китайского гиганта. Лишь затем, когда американские армии оказались бы в центральной части Китая, СССР должен их накрыть всеми своими средствами.

До данной беседы я знал о многих заявлениях Мао Цзэдуна по вопросам войны и мира, об американском империализме.

Но впервые непосредственно услышал высказывания, которые крайне удивили меня не только своей «оригинальностью», но и «легкостью», с которой он излагал чуть ли не схему агрессии США против Китая с применением ядерного оружия, и то, как с этой агрессией бороться. Я в соответствующей форме дал понять:

– Изложенный сценарий войны не может встретить нашего положительного отношения. Я могу это сказать определенно.

На этом обсуждение военно-стратегических вопросов закончилось.

Нечто похожее высказывал Мао Цзэдун – и поразил всех, кто его слушал, в том числе меня, – на международном форуме братских партий 1957 года в Москве. Одним словом, он оставался и там самим собой. Это показывает, какая большая дистанция уже тогда отделяла Мао Цзэдуна от взглядов и политики социалистических государств – участников Варшавского договора и подавляющего большинства братских партий.

В октябре 1959 года Пекин посетила советская партийно-правительственная делегация во главе с Н.С. Хрущевым, в состав которой входили секретарь ЦК КПСС М.А. Суслов, секретарь ВЦСПС Т.Н. Николаева, я, как министр иностранных дел, и другие товарищи. Беседы с Мао Цзэдуном и другими членами руководства Китая еще раз подтвердили тот факт, что между двумя странами имеются разногласия.

Советский Союз, советское руководство, как об этом неоднократно заявлялось, не желали ухудшения советско-китайских отношений. Делалось все возможное, чтобы уберечь достигнутое в их развитии. Но было видно, что руководство другой страны взяло стратегическую линию на расстройство этих отношений.

Нелишне добавить к сказанному несколько слов о Мао Цзэдуне как человеке. Если отвлечься от его теоретических установок, от его мировоззренческих концепций и особых взглядов в политике, то перед вами предстанет человек в общем любезный и даже обходительный. Мао понимал шутку, и сам к ней прибегал. Старую китайскую философию он считал своим родным домом, основательно ее штудировал и говорил об этом. Со знанием ссылался на авторитеты.

Мао Цзэдун уважал собеседника, который мог с ним потягаться в обсуждении проблем. Но когда дело доходило до острых вопросов политики, то у него на лице появлялась маска. Мао тут же становился другим человеком. На моих глазах в Пекине он просидел весь обед рядом со своим главным гостем – Хрущевым, сказав не более десятка протокольных слов. Мои усилия и в какой-то степени усилия китайского министра Чень И положения не выправили.

Хочу особо отметить большую и кропотливую работу, которую проводил в КНР в те годы советский посол С.В. Червоненко. И тогда, и впоследствии на посту посла в ЧССР, а затем во Франции он проявил себя с самой положительной стороны как один из опытнейших и способных дипломатов нашей страны.

Довелось мне встречаться и наблюдать, что называется, с близкого расстояния таких деятелей КПК и КНР, как Лю Ша-оци и Чжоу Эньлай. Оба они на протяжении длительного времени играли очень видную роль в политической жизни Китая, считались опорой Мао.

Бессменно, с момента создания КНР в 1949 году и по 1976 год, пост премьера китайского правительства занимал Чжоу Эньлай. Вместе с Мао Цзэдуном он приезжал в Москву, участвовал в январе – феврале 1950 года в советско-китайских переговорах и от имени правительства КНР подписал Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между СССР и КНР.

Затем я неоднократно встречался с Чжоу Эньлаем. В частности, это было в 1954 году во время работы Женевского совещания по Индокитаю. Позже мы встречались в ходе советско-китайских переговоров, состоявшихся в 1959 году, когда в Пекин прибыла советская делегация в связи с 10-летним юбилеем образования КНР, и в 1964 году в Москве, где Чжоу Эньлай находился на праздновании 47-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции.

Не могу не сказать о том сильном впечатлении, которое произвел на меня в те годы Дэн Сяопин. Мне не приходилось встречаться с ним один на один, но несколько раз я присутствовал на форумах, где он в китайской делегации играл руководящую роль.