Кондратий Биркин - Временщики и фаворитки XVI, XVII и XVIII столетий. Книга I Страница 73

Вскоре после ссоры с женой из-за невинной Фоссезы король ночью разбудил Маргариту и ласково сказал ей:

— Милая моя, я от вас скрыл то, в чем теперь принужден сознаться. Простите и забудьте все, что я говорил вам. Будьте так добры, встаньте и помогите бедной фоссезе, которой очень трудно! Я уверен, что вы, увидев ее в этом положении, простите ей все прошедшее. Ведь вы знаете, как я ее люблю? Прошу вас, сделайте мне эту милость!

Маргарита, истинно великая в эту минуту, отвечала ему, что она слишком его уважает, чтобы считать его дитя бесчестием для себя; что она позаботится о Фоссезе, как о родной дочери, ему же советует этим временем ехать с придворными на охоту, затем чтобы все осталось шито да крыто.[49]

Невинная Фоссеза родила мертвую дочку. Королеве за ее услуги она отплатила тем же, чем большая часть рожениц платит бедным бабушкам, то есть самой низкой неблагодарностью. Креатуры, подобные Фоссезе, в девушках не засиживаются; на ее счастье нашелся какой-то Сен-Марк, сеньор де Брок, предложивший ей руку и сердце.

До глубины души оскорбленная бесстыдством мужа и неблагодарностью Фоссезы, Маргарита с удовольствием приняла приглашение Генриха III и отправилась в Париж для принятия деятельного участия в интригах против короля Наваррского, а самое главное, для возобновления интриги с Шанваллоном, имевшей также роковое влияние на судьбу бедной королевы Наваррской. Дорого поплатилась она, как увидим, за свое справедливое мщение недостойному супругу.

Теперь из легиона фавориток Генриха IV является первая знаменитость — прелестная Коризанда, графиня Грамон, которую один современный автор осыпает такими восторженными похвалами, каких не расточал блаженной памяти Боссюэт в своих панегириках над гробами королев и принцесс. Она, по словам панегириста,[50] заслуживает не только внимания, но и похвал истории; кроме красоты и ума, она была мужественна и бескорыстна. Качества эти, продолжает он, нельзя назвать добродетелями, но во времена, обильные пороками, много значит иметь хоть какие-нибудь достоинства…

Посмотрим, какие же достоинства имела прекрасная Коризанда, в девицах Диана д'Андуэн, виконтесса де Лувиньи.

Она родилась около 1554 года и в 1567 году, тринадцати лет, вышла за Филиберта Грамона, графа де Гиш, сенешаля беарнского. Король Наваррский познакомился с супругами в первый год своего прибытия в Гюйэнну /1576/, посетив графа — верного и преданного слугу покойной Иоанны д'Альбре. Генрих влюбился в Диану с первой же встречи, но она, как говорят записки современников, была верной женой и не запятнала своего имени связью с королем ранее смерти мужа в 1580 году. Могло быть так, могло быть и иначе. До вдовства своего или после, Диана, что называется, ловко окрутила короля Наваррского; он дал ей письменное обязательство, подписанное кровью, — жениться на ней; предлагал признать своим ее сына Антония /от герцога Грамона/; горько оплакивал своего сына, рожденного Дианой и умершего в малолетстве. Д'Обинье в своих записках[51] не слишком-то благосклонно отзывается об этой фаворитке, отвлекавшей короля своими ласками от дел государственных; угрюмо ворчал гугенот на эту госпожу, которая вертит королем, как ей угодно, а в праздничные дни «ходит в церковь со своим сынком от Генриха, в сопровождении пажа, пуделя и шута…»

Да! По этим атрибутам и отзывам д'Обинье видно, что Диана была высокого ума женщина и за отсутствием законной жены короля очень недурно разыгрывала ее роль с прибавкой почтенной роли матери семейства: шут, паж, пудель и грудной ребенок, «явный плод любви несчастной…» Обстановка умилительная, трогательная, и Генрих был очень эффектен в роли отца семейства, хотя и побочного, но любимого не менее законного. Генриха с Дианой особенно тесно сблизила очередная, восьмая, кровавая усобица между католиками и гугенотами. Д'Обинье называет ее войной баррикад, прочие историки — войной трех Генрихов.[52] Это столкновение партий было следствием интриг Маргариты, мстившей Генриху III за нанесенную ей обиду.

Прекрасная Коризанда помогала своему возлюбленному королю Наваррскому словом и делом, советами и вещественной помощью, закладывая для найма войск и покупки лошадей свои драгоценности и усадьбы. 6 свою очередь Генрих, не полагая пределов своей признательности, замышлял вознаградить фаворитку, сочетаясь с ней законным браком; разумеется, по разводе с Маргаритой. В марте 1586 года, отразив маршала Матиньона от стен Кастеля, Генрих отбил у него несколько знамен и лично привез эти трофеи к Диане, чтобы в ее объятиях отдохнуть на лаврах. После кровавой битвы при Кутрасе /20 октября 1586 года/, не обращая внимания ни на ропот войск, одушевленных победой, ни на просьбы принца Генриха Конде, желавшего овладеть Сомюром, король Наваррский с новым грузом отнятых у неприятеля знамен отправился из армии к Коризанде, тратя драгоценное время на идиллические нежности и праздный отдых в объятиях своей возлюбленной. Делу время — потехе час, говорит житейская мудрость; но Генрих смотрел на любовные интриги, как на дела, а на войну, как на потеху. Сюлли говорит, что товарищем короля Наваррского в его сентиментальных поездках к прекрасной Коризанде был граф Суассонский, любовник Катерины, сестры короля. Генрих ссылался на графа, в свое оправдание утверждая, что он угождал этим своему верному помощнику… Хорошо оправдание!

Года через два после смерти Франциска, герцога Алансонского /10 июня 1584 года/, Генрих, теперь наследник французского престола, окончательно решился жениться на своей Коризанде, против чего восстали Тюреннь и в особенности д'Обинье. Первый пытался отвлечь короля от его намерения действиями военными, но другой вступил с Генрихом в открытый спор, из которого вышел победителем.

Выразив д'Обинье свое намерение, Генрих для примера указывал на тридцать государей древних и новейших, сочетавшихся браком с женщинами ниже их по происхождению; протестовал против браков политических, которые называл источниками распрей и междоусобий… Д'Обинье, неуловимый софизмами да парадоксами, отвечал королю-селадону:

— Примеры хороши, но не для вас, государь. Короли, на которых вы ссылаетесь, мирно пользовались своими правами; их, как вас, никто не вытеснял из их владений, они, подобно вам, не скитались, и благоденствие их царств не зависело от их доброй славы. Вспомните, государь, что к задуманному вами браку существует четыре препятствия, соединенные в собственной вашей особе: вы, Генрих Бурбон, король Наварры, наследник короны французской и покровитель церквей. У каждой из этих четырех личностей свои заслуги, которым она и платит разной монетой. Как Генрих Бурбон вы должны заботиться о чести вашей фамилии; как король Наваррский обязаны соблюдать интересы своей короны; как наследник французского престола принуждены соответствовать надеждам, на вас возлагаемым… Четвертая же обязанность ваша быть примером строгого соблюдения закона и уставов церкви! Вас обуяла любовь, страстная, непреодолимая. Я не говорю, чтобы вы исторгли ее из сердца, любите, наслаждайтесь любовью, но в то же время будьте достойны ласк вашей любовницы… Сейчас я объясню странный, по-видимому, смысл моих слов. Пусть ваша любовь служит вам мерой для побуждения вас к честному исполнению ваших государственных обязанностей; ради любви внимайте добрым советам; время ваше посвящайте делам необходимым; одержите сначала верх над своими врагами и собственными страстями и порочными наклонностями, а потом, пожалуй, по примеру королей, на которых вы ссылаетесь, женитесь на вашей возлюбленной. Смерть герцога Алансонского еще приблизила вас к трону французскому; не останавливайтесь же на половине дороги и, занеся ногу на ступени престола, ступайте к этой великой цели!