Юрий Гальперин - Воздушный казак Вердена Страница 75

— Я только в буфет забегу, стакан чаю выпью и к вам. Не успел позавтракать.

Они расстались, и юноша направился к станционному буфету. У самых дверей его остановил жандарм, приведенный все тем же безликим господином…

— Пожалуйте с нами.

— В чем дело? Что за произвол? — возмутился юноша, пытаясь вырваться от схватившего его за локоть жандарма. Но было уже поздно, неведомо откуда появился второй цербер и подхватил юношу с другой стороны.

— Разойдись! — рявкнул жандарм на собравшихся вокруг.

— Хватают кого ни попадя! — посочувствовал кто-то.

— За что его?

— Известно, бунтовщик. Развелось их…

— Ты-то бунтовать не станешь, толстомордый! — обрезал парень в замасленной кожаной фуражке. — Давить вас надо с Николашкой вместе!

— Да я тебя!..

Но парня уж и след простыл.

На допросе юноша предъявил паспортную книжку на имя Сергея Никифорова, заявил, что он сын члена Самаркандского окружного суда.

Шпик, сидевший тут же, строчил донесение. Подняв голову от бумаги, он наставительно заметил:

— Нехорошо, молодой человек, такого родителя позорить! Стыдно-с, да… — И снова принялся быстро-быстро заполнять листок.

Из обвинительного заключения Ташкентской судебной палаты, объявленного 5 мая 1906 года по делу «бывшего студента Харьковского университета, сына чиновника Виктора Георгиевича Федорова, по обвинению в преступлениях, предусмотренных статьями… и выразившихся в том, что 27 ноября 1905 года Федоров, сев на станции Туркестан в вагон 3-го класса, в разговоре с пассажирами начал разъяснять значение каждой политической партии, заявив, что и он принадлежит к социал-демократической партии. Поносил правительство и Государя, называл Его Величество ишаком и кровопийцей и что все высшее правительство, начиная с министров, надо вырезать и перевешать и проч.

Называя себя делегатом от забастовщиков, Федоров предупредил пассажиров о готовящейся на 6 декабря железнодорожной забастовке, разъясняя, что таковая необходима как средство принудить правительство пойти на уступки. Имел при себе несколько пакетов с надписями: «Делегатам депо Перовск, делегатам депо Джусалы» и др., в коих находились прокламации от имени Ташкентской группы РСДРП.

Пакеты эти Федоров передавал на станциях делегатам от рабочих, а три прокламации раздал пассажирам в поезде…

На всех больших станциях Федоров выходил и, собирая вокруг себя публику, произносил резкие революционные речи…

При задержании назвался сыном члена Самаркандского окружного суда Сергеем Никифоровым… но через некоторое время личность его была установлена.

Для пресечения способов уклониться от следствия и суда Федоров был заключен под стражу в актюбинскую тюрьму, затем переведен в казанлинскую и в ташкентскую…» Было Виктору тогда 20 лет. Студент юридического факультета, примкнувший в Харькове к революционному движению, приехав домой на каникулы, тут же установил связи с местной организацией и со всем пылом души окунулся в заботы подполья. Найти нужных людей Виктору было нетрудно, еще в старших классах Ташкентской гимназии он участвовал в работе кружка, где читали нелегальную литературу, попадала она и в семью Федоровых, людей радикальных, мечтавших о переменах.

Раннее детство Виктора прошло в Верном, областном городе Семиречья на реке Алмаатинке. Прямо из города разбегались по обширной долине бесконечные яблоневые сады, рощи урюка, переходившие в горах в пихтовые леса.

Жителей было немногим более двадцати тысяч, семь церквей и две гимназии, в одной из которых и преподавал русскую словесность надворный советник Георгий Петрович Федоров. Главным занятием жителей было садоводство, скотоводство, огородничество, хлебопашество, выращивание табака, торговля. На четырех «заводах и фабриках, — как гласит перепись 1897 года, — занято 160 рабочих».

Самым значительным событием той поры было знаменитое землетрясение 1887 года, наиболее разрушительное на территории России. Оно достигло Ташкента, сдвинулись и растрескались горы, изменили течение горные реки, вырвались из земных глубин новые потоки.

В Верном погибло 332 человека, было разрушено много домов, в том числе и федоровский. По счастью, в их семье никто не пострадал.

Жили Федоровы скромно, один работник Георгий Петрович. Заботы о многочисленной семье на Анне Федоровне, сибирской казачке. Женился на ней молодой учитель гимназии по любви, хотя многие из окружающих не могли понять, как это дворянский сын взял в жены простую, совершенно неграмотную девушку. Георгий Петрович научил жену читать, привил любовь к книгам.

Справедливая, волевая женщина с удивительно доброй душой, она была признанным главой дома. Дети воспитывались просто, обязательно помогали по хозяйству, любовно опекали младших. Дом Федоровых славился гостеприимством, особенно много бывало у них молодежи. К кому друзья из гимназии, кто приведет с собой товарищей из юнкерского училища, кадетского корпуса. Шумели, пели, спорили, разыгрывали шарады. Запретов в доме на это не было никогда. Случалось, и мать с отцом принимали участие в общем веселье, особенно на рождество, когда приезжали и старшие — студенты. Росли юные Федоровы жизнерадостными, ко всему любопытными, привыкшими к свободе в поступках и мыслях.

После землетрясения пришлось переехать на квартиру, пока отстроили дом по чертежам Георгия Петровича, собиравшегося в юности стать архитектором, даже практиковавшим немного. Через некоторое время Георгий Петрович вышел на пенсию и стал давать уроки русского языка. Были среди его учеников сыновья купца Анциферова, который, узнав, что учитель Федоров решил продать дом и переехать в Ташкент, предложил Георгию Петровичу «выгодно» поместить вырученные деньги:

— Дело у меня надежное, дам вам векселя под хорошие проценты, семья-то большая, пригодятся денежки.

Только очень быстро «обанкротился» Анциферов, переписав недвижимое имущество на жену. Пришлось с ним судиться, а потом получить какие-то гроши.

— Пусть подавится, ирод, коль совести нет, — успокаивала мужа Анна Федоровна. — Были бы сами здоровы, не пропадем.

В Ташкенте Федоровы быстро обросли друзьями. По-прежнему рад был гостям их небольшой, уютный домик, где, как всегда, царствовала молодежь.

Волна революционных событий подхватила и семью Федоровых. Родители не осуждали политических симпатий сыновей, хотя и болело за них сердце.

— Они у нас честные, плохого не допустят, совесть не позволит, — говорила Анна Федоровна, — за народ переживают.

А потом начались обыски, арест Семена, его побеги и снова тюрьма, а теперь вот и Виктор за решеткой.