Александр Музафаров - Семейные драмы российских монархов Страница 76

А КРЫЮТ СТРУФИАН

НО ЕГДА УБО А МОЛЧАТ П НЕВОЗВЕЩАЮТ.

Русский историк начала XX века князь В.В. Барятинский так раскрывает их смысл:

«Я скрываю тебя, Александр, как страус, прячущий свою голову под крыло

Но когда Александры молчат, Павлы не возвещают»

Вот так отразилась в сознании русского народа покаяние царя за давний, но страшный грех молодости — отречение от власти и праведное житие.

Но государь думал не только о своей душе. Он думал и о будущем страны и династии. И не только думал, но и принимал решения, которые стали основой для эпилога семейной драмы сыновей Павла Петровича.

Неоднократно подвергая свою жизнь опасности на поле брани в ходе войн с Наполеоном, император не мог не задумываться о вопросе престолонаследия. Его дети умерли в младенчестве, и уверовавший император не мог не увидеть в этом знака свыше. Брак его брата и официального наследника Константина Павловича распался ещё в 1803 году — супруга великого князя уехала в Германию и не пожелала возвращаться. К тому же Константин неоднократно повторял многим людям то, что царствовать не намерен и постарается от этой участи уклониться.

Но тут в династический расклад вмешался третий сын императора Павла — Николай. В 1814 году, направляясь в действующую армию, царевич проезжал через прусскую столицу. Там он познакомился со старшей дочерью прусского короля принцессой Шарлоттой. Познакомился и влюбился. В следующем году, в момент торжества русского оружия — вступления нашей армии в Париж, Николай рассказал о своих чувствах старшему брату. Тот вступил в переговоры с королём Пруссии Фридрихом-Вильгельмом, и вопрос был решён. Конечно, помимо чувств двух молодых людей немалую роль сыграли и политические соображения — таким образом закреплялся на династическом уровне военный и политический союз России и Пруссии, — но брак Николая и Шарлотты, получившей в крещении имя Александра, стал первым за многие годы браком по любви в российской императорской семье.

17 апреля 1818 года в Москве у великокняжеской четы родился сын — Александр Николаевич, будущий царь-освободитель. Это был первый законнорождённый ребёнок мужского пола в царской семье, родившийся после гибели Павла Петровича.

Император Александр усмотрел в этом знак свыше. В 1819 году во время манёвров в Красном Селе государь неожиданно заговорил с Николаем о престолонаследии. Сам Николай Павлович так пересказал содержание этого разговора супруге: «Константин решительно не хочет ему наследовать на престоле, тем более что они оба видят в нас знак благодати Божьей, дарованного нам сына. Что поэтому мы должны знать наперёд, что мы призываемся на сие достоинство».

Вот он — выход, найденный императором! И он сам, и его брат Константин так или иначе были замешаны в событиях 11 марта 1801 года. Может, потому и не было у них законных детей. Николай, не участвовавший в тех событиях в силу своего малого возраста, благословлён Богом, и ему надлежит наследовать царство.

В 1822 году цесаревич Константин личным письмом подтвердил государю своё намерение отказаться от престола в пользу Николая. Выждав довольно длительный срок, 16 августа 1823 года император Александр Павлович подписывает манифест, в котором юридически закрепляет добровольное отречение Константина и назначает Николая Павловича наследником престола. Подписывает и… повелевает хранить в тайне. Пакеты с манифестом находятся в Государственном совете, Сенате, Священном Синоде и в ризнице Успенского собора Московского Кремля. Манифест не обнародован.

Почему? Историки и по сию пору не могут прийти к единому мнению. Ведь император прекрасно понимал, что необнародованный документ является юридически ничтожным. В глазах всего населения империи наследником по-прежнему являлся Константин Павлович, и именно в этом качестве он ежедневно поминался на церковных службах во всех церквях России.

Наиболее часто такое парадоксальное решение государя объясняют его подозрительностью. Александр, как и всякий правитель, пришедший к власти не совсем законным путём, всю жизнь допускал возможность переворота и против себя. К тому же император был глуховат на одно ухо, что, по мнению многих биографов, способствовало развитию у него подозрительности к собеседникам. Неопубликованный документ в любой момент мог быть затребован государем назад и уничтожен или заменён другим.

Однако если государь был столь неуверен в своём решении, то зачем же он вообще его принимал? Ведь куда проще было бы не издавать никакого манифеста.

Другая версия связывает хранение документа в тайне с намерением царя отречься от престола. Как уже упоминалось выше, такое намерение Александр высказывал и в 1819, и в 1822, и в 1825 годах («Я прослужил уже 25 лет, и солдату в этом возрасте дают отставку»). Строго говоря, желание отказаться от власти и пожить частной жизнью не оставляло императора с молодости. Но теперь оно приобрело иное значение: возможно, государь и в самом деле хотел оставить престол, который занял преступным путём? Однако отречение царствующего монарха не только не допускалось законом, но и не имело примеров в российской истории, поэтому намерение императора так намерением и осталось. Да если бы Александр и решился его осуществить, то тем более следовало обнародовать манифест о смене наследника престола заранее, чтобы не огорошивать подданных сразу двумя беспрецедентными актами.

Хотя официально документ и считался секретным, но о его существовании и содержании знали многие. Так, император Александр лично сообщил о сделанных им распоряжениях по случаю наследства брату супруги Николая великой княгини Александре Фёдоровне, прусскому наследному принцу Фридриху-Вильгельму. Был уведомлен об этом и принц Оранский (будущий король Нидерландов Вильгельм II).

Знал и царевич Николай. Тайна, окружавшая указ, ставила его в весьма странное положение: он и был наследником престола (то есть вторым человеком в государстве после императора), и не был им. Возможно, Александр Павлович захотел проверить брата на устойчивость к искусу власти. Получить ответ на вопрос: действительно ли Николай достоин трона?

Хотя, по свидетельству многих современников, государь предчувствовал свою скорую кончину, но, отправляясь в своё последнее путешествие в Таганрог, он не сделал каких-либо распоряжений относительно престолонаследия. На вопрос князя А.Н. Голицына ответил: «Положимся на Бога: Он устроит всё лучше нас, слабых смертных».

Судя по этим словам, решение не обнародовать манифест было сознательным. Александр Павлович, как и многие правители до и после него, наверняка задавался вопросом: а каково истинное отношение подданных к нему как императору и человеку? Как посчитаются с его волей, когда его не станет, и как поведут себя братья? Смерть старшего брата должна была стать для Николая Павловича последним экзаменом на пути к императорскому престолу.